Анатомия болезни. Методика приготовления "живой воды" по А

КАЗИНС Норман

"АНАТОМИЯ БОЛЕЗНИ"

с точки зрения пациента

Размышления о лечении и выздоровлении

Моему брату Роберту и моим сестрам Софи и Джоанне

Книга Нормана Казинса «Анатомия болезни» шла к советскому читателю более десяти лет. Правда, главы из нее публиковались в журналах «Иностранная литература» и «Наука и жизнь», но это всего лишь отрывки - не более. Что ж, как говорят, лучше поздно, чем никогда. Впрочем, в данном случае ни сегодня, ни завтра поздно не будет, потому что самой природой заложено в нас стремление к гармоничной и полноценной жизни.

Каждый из нас бывал нездоров. Даже банальная простуда выбивает из привычной колеи, не говоря уже о более серьезных недугах. И как по-разному мы себя при этом ведем! Одни спешат в поликлинику, другие достают из домашних аптечек заготовленные травы, третьи обзванивают всех знакомых в надежде услышать о новомодном «чудодейственном» средстве… Но чудо можем сотворить мы сами. Надо только «прислушаться» к своему Организму, поверить в свои силы и не терять надежды на выздоровление. Именно так поступил Норман Казинс и избавился от тяжелой болезни, чем очень удивил многих врачей.

В книге «Анатомия болезни» автор призывает врача и пациента к сотрудничеству и диалогу, взаимоуважению и взаимопониманию. Поэтому нам очень хотелось, чтобы предисловие к советскому изданию написал врач, который сам признает идею нетрадиционного подхода к лечению и считает, что не только лекарства могут принести исцеление.

Раздумывать долго не пришлось. Николай Михайлович Амосов - вот к кому надо обратиться. Известный хирург, автор многих книг и статей о здоровом образе жизни, он не только размышляет о здоровье, но и своим примером показывает, чего можно достичь, если разумно заниматься физкультурой, много двигаться, рационально питаться. Человек уже немолодой, он прекрасно выглядит, сохранил удивительную работоспособность, полон бодрости и энергии.

Звоню Николаю Михайловичу в Киев. Оказывается, он уехал (какая досада!) и будет только через несколько недель. Но уехал в Москву (какое везение!) на очередной Съезд народных депутатов. Вместе с переводчицей книги «Анатомия болезни» Р.Д. Равич разыскиваем телефон Н. М. Амосова. Дозвониться, конечно, очень сложно - его день расписан по минутам. Дозвонившись, рассказываю, какая замечательная книга готовится к выпуску у нас в издательстве, и прошу написать к ней предисловие. И вдруг в ответ: «А я не уверен, что книга мне понравится. Но рукопись посмотрю - любопытно».

И вот через некоторое время я звоню уже в Киев и осторожно спрашиваю Николая Михайловича о том, какое впечатление произвела на него рукопись.

Книга нужная и полезная. Обязательно надо ее издать. Очень интересна глава о роли эффекта плацебо. Своеобразный и любопытный подход к лечению. Может, необходимо сделать небольшие сокращения, а в остальном со всем согласен.

Конечно, может возникнуть вопрос: а подойдет ли эта книга советскому читателю - ведь возможности здравоохранения в США и у нас различны? Да, это так. Но в том-то и ценность книги «Анатомия болезни», что автор говорит в первую очередь о психических резервах организма человека, о духовном единении врача и пациента. Норман Казинс подчеркивает - каждый из нас несет ответственность за свое здоровье.

Т. БУХОВА, редактор

Предисловие

Каждый больной человек должен взять на себя определенную ответственность за выздоровление, избавление от болезни или инвалидности - такова главная идея книги. Она не нова, но мало кто из авторов смог полно и глубоко выразить то, что лежит в основе этой идеи. Норман Казинс - не врач, но его открытия были приняты медиками с большим энтузиазмом. В этой книге он объясняет природу стресса, способность человеческой психики мобилизовать внутренние ресурсы организма для борьбы с болезнью. Его выводы уже подтверждены данными, полученными в исследовательских центрах.

В любой книге, рассказывающей о феномене исцеления, обязательно говорится и о долгожительстве. «Анатомия болезни» - не исключение, но здесь также подчеркивается, что важно не только количество прожитых лет, но и качество жизни. В современном обществе просматривается тенденция общего увеличения продолжительности жизни. Так, по данным Комиссии социального страхования США, в 1976 году в стране было 10 700 старцев в возрасте 100 и более лет. Вероятно, в других странах соотношение количества долгожителей с общей численностью населения приблизительно такое же.

Надо сказать, что часто довольно трудно определить точный возраст долгожителей, поскольку дата рождения не всегда известна или не точна. В США, например, достоверно установленное число столетних старцев на самом деле меньше 10 000.

Множество достаточно известных случаев свидетельствует о том, что долголетия можно достичь при самых разнообразных климатических и социальных условиях. В 1635 году в Лондон, к королю Карлу I был доставлен Томас Парр, которому, судя по церковным книгам, к тому времени исполнилось 152 года. Старина Парр, как его ласково называли, удостоился чести присутствовать на королевском обеде. Вскоре, еще находясь в Лондоне, он умер. Вскрытие производил сам Уильям Гарвей, который подтвердил, что органы Парра были «такими же здоровыми, как и в день его рождения». Гарвей объяснил смерть долгожителя неумеренностью в еде, чрезмерными возлияниями за королевским столом и загрязнением воздуха в Лондоне.

Воздух в Париже в XIX веке был, конечно, не намного чище, чем в Лондоне XVII века. Однако знаменитый французский химик Мишель Эжен Шеврёль дожил до 103 лет, причем более 75 лет он жил во французской столице. С фотографии, сделанной в день столетнего юбилея Мишеля Эжена Шеврёля, смотрит крепкий, полный энергии старик. Когда незадолго до смерти (ему уже минуло 103 года) Шеврёля спрашивали, как он себя чувствует, он пожаловался только на то, что немного устал от жизни. Последнюю научную работу он опубликовал в 99 лет.

Чарльз Тьерри родился в 1850 году и до 93 лет работал серебряных дел мастером в Кембридже (штат Массачусетс). Каждый день он совершал длительные загородные прогулки; эту привычку он сохранил и в глубокой старости, когда уже перестал работать. В возрасте 103 лет он заболел гриппом. Врач Поль Уайт, лечивший Чарльза, настоял на том, чтобы больной возобновил прогулки в любую погоду. Тьерри выздоровел, но в возрасте 108 лет умер от пневмонии, главным образом из-за собственной небрежности.

В 1960 году в нью-йоркскую клинику был доставлен (для изучения, поскольку это был редкий случай долгожительства) очень старый человек из горной деревушки в Колумбии. Ему явно было больше 100 лет, а судя по косвенным доказательствам, даже около 150. Всю жизнь он провел в горах, вдали от цивилизации. Он был невысокого роста, очень подвижный, разговорчивый (говорил он по-испански). Сам могу подтвердить это, так как лежал с ним в одной палате - только я был тяжело болен, а старик находился в клинике в качестве гостя: его жизнерадостности я бесконечно завидовал. В своей книге «Этюды о природе человека», опубликованной в 1904 году, И. И. Мечников описывает многих долгожителей, которых он изучал в России и во Франции. Большинство из них сохраняли бодрость и активность, но так же, как и Шеврёль, жаловались на «усталость от жизни», которая, видимо, сродни утомлению, какое мы обычно ощущаем после длинного, насыщенного событиями дня.

То, что задолго до появления современной научной медицины существовали долгожители, отличавшиеся здоровьем, бодростью, активностью, доказывает, что потенциальная продолжительность жизни человека превосходит библейские 70 лет и что можно прожить долгую жизнь, не обращаясь к врачам. Конечно, большое значение имеет и наследственная предрасположенность.

Доктор Александр Лиф из Гарвардского медицинского института провел обширные клинические и социологические исследования долгожителей в разных уголках земного шара. Эти исследования позволили ему сделать вывод, что долголетие связано с умеренным, хорошо сбалансированным питанием, физической активностью и участием в общественных делах до глубокой старости. Так называемая спокойная старость, похоже, не самый лучший путь к долголетию.

На первый взгляд может показаться, что долгожители, не нуждающиеся в медицинской помощи, не имеют никакого отношения к теории Нормана Казинса, утверждающей, что больные должны разделять с врачом ответственность за свое выздоровление. Лично я тем не менее убежден: дожить до глубокой старости может только тот, кто обладает эмоциональными и психическими качествами, способствующими выздоровлению (именно такими качествами отличается Норман Казинс); должна быть воля к жизни, мобилизующая все естественные механизмы и все скрытые резервы организма для сопротивления болезни.

Норман Казинс

«АНАТОМИЯ БОЛЕЗНИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПАЦИЕНТА»

Глава 1 АНАТОМИЯ БОЛЕЗНИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПАЦИЕНТА

В этой книге рассказывается о серьезной болезни, которой я заболел в 1964 г. Много лет мне не хотелось писать о ней, потому что я боялся вселить ложную надежду в душу тех, кто страдал так же, как я. Более того, я знал, что единичный случай мало чего стоит в анналах медицинских исследований и имеет почти «анекдотическую» ценность «свидетельских показаний». Однако упоминание о моей болезни время от времени всплывало на поверхность в широкой прессе, в том числе и медицинской. Люди писали мне и спрашивали, правда ли то, что я с помощью смеха выкарабкался из болезни, сделавшей меня калекой, хотя врачи считали ее неизлечимой. Поэтому я подумал, что было бы полезно дать более подробный отчет о моей истории болезни, чем это было изложено в ранних публикациях. В августе 1964 г. я вернулся домой из заграничной командировки, чувствуя легкое недомогание. Сначала это была небольшая лихорадка, появление ломоты во всем теле, причем состояние быстро ухудшалось. Через неделю мне уже стало трудно поворачивать шею, ходить, шевелить пальцами, подымать руки.

Цифра СОЭ (раньше употреблялся термин РОЭ)* (примечание : * СОЭ – скорость оседания эритроцитов (измерение производится в специальной пипетке в миллиметрах в час) – показатель изменения физико-химических свойств крови, сигнализирующий о наличии в организме воспалительного процесса. (Энциклопедический словарь медицинских терминов). у меня подскочила до 80 и выше. Анализ СОЭ – это образец прекрасной простоты. Скорость, с которой эритроциты оседают, обычно прямо пропорциональна серьезности воспалительного процесса или инфекции. При банальной простуде или гриппе СОЭ поднимается до 30, иногда 40. Когда СОЭ повышается до 60-70 и выше, для врача это сигнал, что заболевание пациента достаточно серьезное. Меня госпитализировали, когда СОЭ достигло 88. Через неделю цифра увеличилась до 115, что обычно считается признаком критического состояния. В больнице мне делали и другие анализы, причем мне показалось, что из них некоторые скорее нужны для подтверждения разнообразных лабораторных возможностей клиники, чем продиктованы необходимостью проверки состояния пациента. Я был ошарашен, когда в один и тот же день четыре разных лаборанта из четырех разных лабораторий взяли у меня на различные биохимические анализы целых четыре больших пробирки крови из вены. Мне казалось необъяснимым и безответственным, что клиника не может скоординировать проведение различных анализов так, чтобы брать кровь у пациента только один раз. Даже здоровому человеку вряд ли пойдет на пользу, если у него в один день выкачают четыре больших порции крови.

Когда на следующий день лаборанты пришли за новой порцией крови для своих многочисленных анализов, я отказался, и прикрепил на дверях своей палаты записку, что я буду сдавать кровь на анализы только три раза в день, и что я надеюсь, что различные лаборатории возьмут для своих анализов кровь из этой пробирки. Все быстрее у меня крепло убеждение, что больница – не место для серьезно больного человека. Поразительное отсутствие уважения к основам санитарии и гигиены; скорость, с которой стафилококки и другие патогенные микроорганизмы могут заразить всю клинику; слишком частое (а иногда и беспорядочное) использование рентгена, огульное применение транквилизаторов и сильных болеутоляющих препаратов – иногда, скорее для удобства медперсонала, поскольку им так легче справиться с тяжелыми больными, чем в силу терапевтической необходимости; регулярность, с которой клинические процедуры ставятся на первое место, а отдых и покой пациентов на последнее (длительный сон для любого больного не слишком частое благословение, и нельзя его прерывать по прихоти медперсонала!) – все это и еще многие другие недостатки в практике современной клиники, вызывают резкую критику. Наверно, самая серьезная ошибка в клинике – это область питания. Не то, чтобы пища была плохо сбалансирована; но мне казалось совершенно недопустимым изобилие рафинированных продуктов, в том числе и таких, где содержались консерванты и вредные красители; белый хлеб, приготовленный из рафинированной (отбеленной, кстати, с помощью хлорной извести) муки с добавлением химических размягчителей подавался в изобилии к каждой еде. Овощи были по большей части слишком переварены и тем самым практически лишены питательной ценности. Неудивительно, что конференция, проведенная в 1969 году в Белом Доме по продуктам, питанию и здоровью меланхолически констатировала, что колоссальная ошибка медицинских институтов состоит в том, что они уделяют слишком мало внимания науке о питании. (Примечание переводчика: в последние годы отношение медиков к роли питания в сохранении и восстановлении здоровья резко изменилось к лучшему; появилось даже новое направление – нутрициология).

Мой врач не спорил с моими оговорками по поводу процедур, проводимых в клинике. Мне очень повезло, что моим врачом был человек, который мог войти в положение пациента. Доктор Вильям Хитциг поддержал меня в тех решительных действиях, которые я предпринял, чтобы отразить натиск лаборантов, «жаждавших моей крови». Мы были близкими друзьями уже более двадцати лет, и он знал о моем неподдельном интересе к медицине. Мы часто обсуждали статьи в медицинской прессе. Он не собирался от меня ничего скрывать по поводу моей болезни. Он пересказал мне мнение различных специалистов, вызванных им на консультацию. Они не пришли к единому мнению насчет точного диагноза. Одно было признано единодушно, что я страдаю от серьезной коллагеновой болезни (коллагеноза*) – болезни соединительной ткани. Все болезни артритного и ревматического характера относятся к этой категории. Коллаген – это фиброзное образование, которое связывает клетки. *)Примечание: Коллагенозы – болезни соединительной ткани (диффузные) – общее название нескольких болезней, характеризующиеся диффузным поражением соединительной ткани и сосудов (ревматизм, ревматоидный артрит, системная красная волчанка, системная склеродермия, дерматомиозит, узелковый периартериит). Коллагенозы большие – группа к., характеризующая прогрессирующим течением, полисиндромностью с вовлечением в патологический процесс жизненно важных органов и систем. Коллаген – белок соединительной ткани, выполняющий пластические функции, являясь основным структурным элементом коллагенового волокна.

В общем-то, я становился неподвижным, я буквально окаменел. Я уже с трудом двигал конечностями и даже поворачивался в постели. На всем теле появились узелки, утолщения, затвердения под кожей, указывающие на системный характер заболевания. В самый тяжелый момент болезни у меня почти не раздвигались челюсти. Доктор Хитциг вызвал экспертов из реабилитационной клиники Говарда Раска в Нью-Йорке. Они подтвердили общее мнение и уточнили диагноз: анкилозирующий спондилоартрит (болезнь Бехтерева). *) Примечание: Болезнь Бехтерева (спондилоартрит анкилозирующий) – болезнь из группы коллагенозов, характеризующаяся преимущественным поражением суставно-связочного аппарата позвоночника (часто и конечностей), а также вовлечением в процесс внутренних органов (сердце, аорта, почки).

Это означало, что соединительная ткань в позвоночнике начала разрушаться. Я спросил доктора Хитцига, каковы мои шансы на полное выздоровление. Он был честен и искреннен; он отнесся ко мне как к равному и откровенно признал, что один из специалистов сказал ему, что у меня один шанс из пятисот на выздоровление. Этот же специалист признался, что лично он никогда не был свидетелем выздоровления при таком серьезном состоянии.

Все это заставило меня крепко призадуматься. До этого времени я был более или менее расположен позволять докторам беспокоиться о моем состоянии здоровья. Но теперь я был вынужден начать действовать лично . Мне было абсолютно ясно, что если я собираюсь стать тем самым одним из пятисот, мне лучше делать что-то самому, а не просто быть пассивным наблюдателем. Я спросил доктора Хитцига, чем могло быть вызвано мое состояние. Он сказал, что спровоцировать болезнь может целый ряд причин. Это могло быть отравление тяжелыми металлами или осложнение из-за стрептококковой инфекции. Я тщательно проанализировал все события, непосредственно предшествующие болезни. Я ездил в Советский Союз в качестве председателя американской делегации по проблемам культурного обмена. Конференция проходила в Ленинграде, а потом мы отправились в Москву, где у нас были дополнительные встречи. Наша гостиница была расположена в жилом квартале, я жил в номере на втором этаже. Каждую ночь под окнами громыхали дизельные грузовики, т. к. неподалеку шло круглосуточное строительство жилого дома. Дело было летом, и наши окна были открыты настежь. Я плохо спал по ночам, а утром меня даже подташнивало. В последний день пребывания в Москве я попал прямо под струю выхлопных газов, когда рядом с нами развернулся реактивный самолет, который выруливал на стартовую полосу. Вспомнив все это, я подумал, не могло ли то, что я подвергался действию выхлопных газов, содержащих углеводород, от грузовиков под окнами гостиницы и в аэропорту, иметь что-то общее с истинными причинами, вызвавшими болезнь. Если так, то правы врачи, предполагавшие отравление тяжелыми металлами. Однако в этой прекрасной теории был один практический изъян. Моя жена, с которой мы ездили в Москву, никаких вредных последствий от такого же воздействия выхлопных газов не почувствовала. Насколько вероятно, что только у одного из нас могла быть неблагоприятная реакция? Когда я проанализировал все еще раз, я решил, что есть два возможных объяснения различным реакциям. Одно связано с индивидуальной аллергией. Второе – я мог быть в состоянии адреналинового истощения, и у моего организма не хватало сил справиться с токсичным отравлением по сравнению с организмом моей жены, чья иммунная система функционировала на полную мощность. Сыграло ли истощение адреналина свою роль в моем заболевании?

Я снова тщательно перебрал в памяти все события, предшествующие этому моменту. В Москве и Ленинграде была масса встреч, кроме запланированных. Заседания происходили ежедневно. Я допоздна засиживался за бумагами. Работа председателя комиссии требовала напряженного внимания. Последний вечер в Москве, по крайней мере, для меня, окончился полным разочарованием. Глава советской делегации устраивал прием в нашу честь на даче, в 35-40 милях от города.

Меня попросили приехать на час раньше, чтобы рассказать советским делегатам о тех американцах, которые будут на обеде. Русские жаждали устроить все наилучшим образом, чтобы гости чувствовали себя как дома, хозяева думали, что такая информация поможет проявить максимум любезности к гостям на этой встрече. Меня предупредили, что машина заедет за мной в гостиницу в 15.30. Времени доехать до дачи было вполне достаточно, т. к. русские коллеги должны были собраться в 17 часам. Остальные члены американской делегации должны были прибыть на дачу в 18 часов. Однако, именно в 18 часов, сидя в машине, я выяснил, что мы находимся далеко за городом, совершенно в другом направлении от Москвы. Шофер неправильно понял инструкции, и в результате мы оказались в 80 милях от нужного нам места. Выяснив, что правильная дорога требует необходимости опять ехать в Москву, мы решили вернуться. Нашего шофера учили ездить осторожно; он не был расположен наверстать упущенное время. Всю дорогу я мечтал, чтобы за рулем сидел водитель, который хотел бы доказать, что автомобильные гонки, также как и бейсбол, первоначально родились в России. Но увы… Мы появились на даче только к 21 часу. Хозяйка была в отчаянии. Суп нагревали десять раз. Телятина высохла. Я чувствовал себя выжатым, как лимон. А на следующий день – бесконечный перелет обратно в Штаты. Самолет был переполнен. Пока мы приземлились в Нью-Йорке, прошли через перегруженную таможню и добрались до Коннектикута, у меня уже ломило все тело. Через неделю я попал в больницу.

Проанализировав все, что я испытал за рубежом, я понял, что вероятно, нахожусь на правильном пути в поисках причины заболевания. Я все больше убеждался, что выхлопные газы на меня подействовали, а на мою жену – нет, потому, что я был переутомлен, испытывал адреналиновое истощение, понизившее мою сопротивляемость. Предположим, моя гипотеза правильна, тогда мне необходимо добиться, чтобы мои железы надпочечников начали снова функционировать нормально, и чтобы мне удалось восстановить то, что Вальтер Кэннон в своей знаменитой книге «Мудрость тела» назвал гомеостазом. Я знал, что для того, чтобы бороться с артритом, особенно в такой тяжелой форме (да, собственно, и с любой другой болезнью!) необходимо, чтобы эндокринная система – и, в особенности, железы надпочечников – функционировали как следует – на полную мощность. В одном медицинском журнале я читал, что у женщин во время беременности наступает ремиссия артрита или других ревматических симптомов. Причина состоит в том, что в это время эндокринная система женщины полностью активизирована.

Как я могу добиться, чтобы мои железы надпочечников и вся эндокринная система снова заработали как следует? Я вспомнил, что десять лет назад или еще раньше, читал классическую работу Ганса Селье «Стресс жизни». С абсолютной ясностью Селье показал, что адреналиновое истощение может быть вызвано эмоциональным напряжением, таким как фрустрация или подавленный гнев. Он детально проанализировал отрицательные последствия отрицательных эмоций на биохимические процессы в организме (т.н. химизм тела). У меня в уме возник неизбежный вопрос: а как насчет положительных эмоций? Если отрицательные эмоции вызывают отрицательные химические изменения в организме, не смогут ли положительные эмоции вызвать положительные химические изменения? Не могут ли любовь, надежда, вера, смех, доверие и воля к жизни иметь терапевтическую ценность? Происходят ли химические изменения только на спаде, на склоне? Ясно, что включить положительные эмоции в работу было не так просто, как воду в садовом шланге. Но даже разумный контроль над отрицательными эмоциями в пользу положительных мог бы дать благотворный физиологический эффект. Да просто заменить тревогу доверием к жизни уже может оказаться полезным!

У меня в голове начал вырисовываться план, как систематически добиваться целительных положительных эмоций, и мне захотелось обсудить его с моим врачом. По-видимому, для проведения моего эксперимента как минимум были необходимы две предпосылки. Первая касалась лекарств, которые я принимал. Если эти лекарства хоть в какой-то степени токсичны, план вряд ли сработает. Вторая предпосылка касалась больницы. Я знал, что мне следует подыскать себе место для лечения, дающее больше поводов для выработки положительного взгляда на жизнь. Давайте подробнее остановимся на каждой из этих предпосылок. Во-первых, лекарства. Упор делался на болеутоляющие лекарства – аспирин, бутадион, кодеин, колхицин, снотворные. Аспирин и бутадион использовались в качестве противовоспалительных препаратов и их прием считался терапевтически оправданным. Но я не был уверен, не являются ли они токсичными. Выяснилось, что у меня повышенная чувствительность практически ко всем лекарствам, которые я принимал. В больнице мне давали максимальные дозы: 26 таблеток аспирина и 12 таблеток бутадиона в день. Стоит ли удивляться, что у меня все тело покрылось крапивницей, зуд был такой мучительный, как будто меня день и ночь грызли миллионы красных муравьев. Было неразумно ожидать положительных химических сдвигов до тех пор, пока мой организм перенасыщался и отравлялся болеутоляющими лекарствами.

Один из моих сотрудников проглядел соответствующие материалы в медицинских журналах и выяснил, что такие лекарства, как аспирин и бутадион ложатся тяжелым бременем на железы надпочечников. Я также узнал, что бутадион является одним из самых сильнодействующих современных препаратов. Прием его может привести к появлению крови в стуле, в результате его антагонизму фибриногену. Он может вызывать непереносимый зуд и бессонницу. Он может угнетать костный мозг. У аспирина, конечно, более благонадежная репутация, по крайней мере, для широкой публики. Широко распространено мнение, что аспирин – не только одно из самых безвредных лекарств, но и одно из самых эффективных. Однако, когда я углубился в изучение медицинских исследований на эту тему, опубликованных в специализированных журналах, я обнаружил, что аспирин, по-своему, тоже весьма мощное лекарство и требует значительной осторожности в употреблении. То, что его можно купить в неограниченных количествах без всякого рецепта и принимать без врачебного контроля, совершенно неоправданно. Даже в незначительном количестве аспирин может вызывать внутренние кровотечения. Статьи в медицинской прессе свидетельствуют, что химический состав аспирина, также как и бутадиона, нарушает функции свертывания тромбоцитов – форменных элементов крови овальной или круглой формы, принимающих участие в процессе свертывания крови. Это был пугающий ход мыслей. Может ли быть, что аспирин, считающийся универсальным лекарством в течение стольких лет, на самом деле приносит вред при лечении коллагенозов, например, артрита?

История медицины изобилует описаниями лекарств и методов лечения, которые были популярны многие годы до того, как стало известно, что они приносят больше вреда, чем пользы. Веками, например, доктора верили, что кровопускание существенно для более быстрого выздоровления от практически любой болезни. В середине XIX века обнаружили, что кровопускания только ослабляют пациента. Считается, что король Чарльз II умер, в частности, от злоупотребления кровопусканиями. Сильная потеря крови в результате такого лечения ускорила смерть Джорджа Вашингтона. Я осознал, что тот факт, что мы живем во второй половине XX века, вовсе не является автоматической гарантией против злоупотребления или неразумного применения опасных лекарств и методов лечения. Каждый век должен изобрести и проверить на практике свою собственную панацею от всех болезней. К счастью, человеческий организм настолько замечательно выносливый инструмент, что смог выстоять все виды прописанных врачом рецептурных атак, начиная от ледяной купели до конского навоза. Предположим, я перестану принимать аспирин и бутадион? Как быть с болью? У меня все кости, особенно позвоночник и суставы болели так, как будто меня переехал грузовик. Я знал, что на боль может повлиять отношение к ней. Большинство людей впадают в панику от малейшей боли. Со всех сторон их атакуют рекламные объявления о различных обезболивающих, так что – чуть что закололо или заломило – тут же глотается какое-нибудь модное обезболивающее – анальгин и пр. Мы в большинстве своем безграмотны в отношении боли и поэтому редко способны справляться с ней разумным образом. Боль – это часть магии нашего тела . Это тот путь, которым организм передает сигнал в мозг о том, что там что-то не в порядке. Пациенты, страдающие проказой, молятся, чтобы испытать ощущение боли. Что делает проказу*) (лепру – в современной терминологии) такой ужасной болезнью? Именно то, что жертва обычно не чувствует никакой боли, когда травмированы его конечности. Он теряет пальцы на руках или на ногах, потому что он не получает никаких предупреждающих сигналов. *) Примечание : Проказа (устарев.)- лепра, син.: болезнь Гансена – хроническая инфекционная болезнь, вызываемая палочкой лепры, характеризующаяся медленно развивающимся поражениями кожи, периферической нервной системы, глаз и некоторых внутренних органов.

Я смог бы выносить боль достаточно долго, если бы знал, что мое состояние сдвинулось с мертвой точки в сторону улучшения, и организм готов выносить основную потребность, а именно, способен предотвратить дальнейшее разрушение соединительной ткани. Еще одна проблема стояла передо мной – сильнейший воспалительный процесс. Если прекратить принимать аспирин, как удастся справиться с воспалением? Я вспомнил, как читал в медицинских журналах о том, какую пользу оказывает аскорбиновая кислота в единоборстве с целым рядом болезней, начиная от бронхита и до некоторых типов болезней сердца. Сможет ли аскорбиновая кислота справиться с воспалительным процессом? Действует ли витамин C непосредственно или он служит стартовым механизмом для эндокринной системы – в частности – для желез надпочечников? Я спрашивал себя, возможно ли, что аскорбиновая кислота играет жизненно важную роль в «подкормке» желез надпочечников? Я читал в медицинской прессе, что витамин C помогает окислять (т.е. насыщать кислородом) кровь. Если при разрушении коллагена одним из факторов является неадекватное или нарушенное окисление, не может ли это обстоятельство быть еще одним аргументом в пользу аскорбиновой кислоты? Кроме того, согласно некоторым сообщениям из медицинских источников, люди, страдающие от коллагеновых болезней, испытывают дефицит витамина C. Не означает ли этот дефицит, что организм использует большие количества витамина C в процессе борьбы с разрушением коллагена?

Еще до того, как все было улажено, чтобы покинуть больницу, мы приступили к той части программы, цель которой была полностью использовать положительные эмоции как фактор, активизирующий биохимические реакции организма. Надеяться, любить и верить – для меня это было достаточно легко, но вот как насчет смеха? Когда лежишь неподвижно, прикованный к постели, а каждая косточка и каждый сустав ноют от боли, как выискать тут что-нибудь смешное? Я разработал целую программу. Хорошо бы начать, думал я, с комических фильмов. Аллен Фан, режиссер юмористической телевизионной программы «Искренняя камера» прислал несколько классических юмористических фильмов и кинопроектор.(Примечание переводчика : сейчас это легко можно заменить DVD b видиомагнетофоном, а фильмов и литературы юмористического плана у нас предостаточно.) Медсестра получила инструкции, как показывать фильмы. Мы даже смогли достать несколько старых пленок братьев Маркс. Мы опустили шторы и включили кинопроектор.

Это сработало! Я с радостью обнаружил, что десять минут безудержного смеха – буквально до коликов – дало анестезирующий эффект и позволило мне проспать два часа без боли. Когда болеутоляющий эффект смеха испарялся, мы снова включали кинопроектор. Нередко это давало возможность поспать еще какое-то время без мучительных болей. Иногда медсестра читала мне выдержки из юмористических книг. Особенно полезной для меня оказались «Сокровищница американского юмора» и «Наслаждение смехом». Насколько научно обоснована была моя вера, что смех – также, как и все положительные эмоции в общем – повлияют на биохимические процессы, сдвинув их в лучшую сторону? Если смех в самом деле оказывает целительный эффект на химизм тела, казалось – по крайней мере теоретически – что он усилит способность организма бороться с воспалением. Поэтому у меня проверяли СОЭ прямо до «сеанса смеха» и через несколько часов позже после серии сеансов. Каждый раз цифра снижалась как минимум на пять единиц. Само по себе падение было несущественным, но важно, что СОЭ продолжало падать и эффект накапливаться. Я был окрылен тем открытием, что древняя теория, согласно которой смех – это хорошее лекарство, имеет под собой физиологическую базу.

Был, однако, один отрицательный побочный эффект моего увлечения смехом – с точки зрения больницы. Я мешал другим пациентам. Но эти помехи скоро кончились, т. к. мне сняли номер в гостинице, куда я вскоре перебрался. Я с удовольствием обнаружил первое неожиданное преимущество: номер в гостинице оказался втрое дешевле, чем пребывание в больнице. Остальные выгоды были неисчислимы. Меня никто не будил насильно, чтобы заставить принять ванну, поесть, проглотить лекарство, переменить простыни, взять анализ или подвергнуть меня пытке – осмотру врачей-интернов. Я наслаждался безмятежностью и покоем и был уверен, что одно это будет способствовать общему улучшению состояния. А как насчет аскорбиновой кислоты и ее места в общей программе выздоровления? Доктор Хитциг с открытым умом отнесся к вопросу об аскорбиновой кислоте, хотя он предупреждал меня о серьезных вопросах, поднятых в научных исследованиях. Он также предостерег меня, что при больших дозах аскорбиновой кислоты появляется некоторая вероятность нарушения работы почек. Однако, в данный момент самое важное были не почки; мне казалось, что если сравнивать больные почки с полной неподвижностью, стоит рискнуть.

Я выяснил у доктора Хитцига об известных ему опытах с массивными дозами витамина C. Он подтвердил, что в клинике были случаи, когда пациенты получали до 3 грамм во внутримышечных инъекциях. Размышляя о том, как делать уколы, я задал себе несколько вопросов: непосредственное введение аскорбиновой кислоты прямо в кровоток (через внутривенное вливание) может обеспечить более эффективное усвоение витамина, но интересно, сможет ли организм сразу усвоить внезапное массивное вливание витамина C. Я знал, что одно из преимуществ аскорбиновой кислоты заключается в том, что организм усваивает только то количество, какое ему необходимо, а остальное выделяет наружу с мочой. Снова вспоминается афористическое изречение Кэннона о мудрости тела. Связан ли коэффициент времени с усвоением аскорбиновой кислоты? Чем больше я размышлял об этом, тем вероятнее мне казалось, что организм выделял большие дозы витамина именно потому, что был не в состоянии преобразовать в процессе обмена веществ этот витамин достаточно быстро. Я заинтересовался, не будет ли более эффективной такая форма введения аскорбиновой кислоты как использование капельницы в течение 3-4 часов. Таким образом можно значительно увеличить дозу. Я надеялся начать с 10 грамм в день и довести ежедневную дозу до 25 грамм. Доктор Хитциг был ошеломлен, глаза его расширились от изумления, когда он услышал о 25 граммах аскорбиновой кислоты. Такое количество намного превышало любые зарегистрированные до сих пор дозы. Он сказал, что должен предупредить меня о возможности отрицательных последствий не только на почки, но и на вены на руках. Более того, он лично не знает никаких данных в пользу предположения о том, что организм в состоянии усвоить 25 грамм аскорбиновой кислоты более, чем за 4 часа, иначе, чем выделив излишки с мочой. Примечание переводчика: исследования последних лет, например, в Центре биологии мозга Принстонского университета, показали, что в некоторых случаях, например, при онкологических заболеваниях, эффективно помогают именно большие, до 25 грамм в сутки, дозы аскорбиновой кислоты.

Как и раньше, мне, однако, представилось, что игра стоит свеч: потерять несколько вен не столь важно, как побороться с тем невидимым врагом, что разъедает мою соединительную ткань, обрекая меня на неподвижность. Чтобы убедиться, что мы на правильном пути, был взят анализ на СОЭ до первой внутривенной капельницы с 10 граммами аскорбиновой кислоты, а через 4 часа – второй анализ. Цифра СОЭ упала на целых 9 единиц! Я был на седьмом небе от счастья! Аскорбиновая кислота действовала положительно. Так же как и смех. Эта комбинация мощным совместным ударом атаковала яд, разрушавший мою соединительную ткань. Лихорадка уменьшилась, пульс больше не стучал как бешеный. Постепенно мы увеличивали дозу. На второй день было введено с капельницей 12,5 грамм аскорбиновой кислоты, на третий – 15 грамм и т.д., пока к концу недели мы не достигли 25 грамм. Тем временем программа смеха развертывалась в полную силу. Я полностью прекратил принимать лекарства и снотворные. Сон – благословенный, естественный сон без боли! Я спал безмятежно, как младенец, все больше времени. К концу восьмого дня я был в состоянии без боли шевелить большими пальцами. К этому времени цифра СОЭ снизилась до 80 и продолжала снижаться. Я не верил своим глазам, но мне казалось, что утолщения и узлы на шее и на тыльной стороне ладоней начали уменьшаться.

Я уже не сомневался, что добьюсь своего и верну себе обратно свое здоровье. Я мог двигаться; невозможно описать, как прекрасно это ощущение! Я вовсе не хочу делать вид, что все мои немощи исчезли в мгновение ока. Еще много месяцев я не мог поднять руку, чтобы достать книгу с верхней полки. Пальцы мои не так ловко, как мне бы хотелось, двигались по клавишам органа. Моя шея не поворачивалась, как следует. Колени иногда дрожали и ноги подкашивались; время от времени я был вынужден носить специальный корсет. Но при этом я достаточно оправился, чтобы полностью вернуться к своей работе и это само по себе было для меня чудом. Было ли выздоровление полным? Год от года подвижность улучшалась. Боли исчезли, за исключением коленей и одного плеча; правда, я смог сбросить за ненадобностью металлический корсет. Я не чувствовал больше мучительных приступов боли в кистях, когда ударял ракеткой по теннисному мячу или играл в гольф, как это было долгое время после выздоровления. Я уже мог скакать на лошади, не боясь упасть, и держать кинокамеру твердой рукой. Исполнилась моя мечта: я мог снова играть токкату и фугу ре минор Баха, хотя теперь руки были чуть более жесткими и менее послушными, чем я надеялся. Шея моя снова поворачивалась как следует, несмотря на то, что, по мнению специалистов, высказанному совсем еще не так давно, в 1971 году, процесс был необратимый, и мне придется примириться с тем, что шея поворачивается только на четверть.

Только семь лет спустя после болезни я получил научные подтверждения о вреде аспирина при лечении коллагенозов. В 1978 было опубликовано исследование врачей Сахуда и Кохена, где было показано, что аспирин может быть антагонистом, препятствующим удержанию витамина C в организме. Авторы подчеркивают, что пациенты, страдающие ревматоидным артритом, должны принимать добавочные дозы витамина C, поскольку исследования показали, что у них низкие уровни этого витамина в крови. Так что неудивительно, что я смог усвоить такие массивные дозы аскорбиновой кислоты без всяких осложнений на почки или другие органы.

К каким выводам я пришел в результате всего, что произошло со мной, когда я заболел коллагенозом? Первое: воля к жизни – это не есть теоретическая абстракция, а физиологическая реальность, обладающая определенными терапевтическими характеристиками . Второе: мне невероятно повезло, что мой врач, доктор Хитциг, оказался человеком, понимающим, что самая главная работа врача заключается в том, чтобы максимально поддерживать волю пациента к жизни и мобилизовать все естественные ресурсы тела и психики для противоборства болезни. Доктор Хитциг оказался готов отложить мощный и часто опасный арсенал сильнодействующих лекарств, находящихся в распоряжении современного врача, когда он убедился, что его пациент может предложить что-то лучшее для лечения. Он оказался также достаточно мудрым врачом, чтобы понимать, что искусство исцеления – это все еще пограничная профессия. И (хотя в этом пункте я не могу быть совсем уверен), я думаю, что он считал главным фактором моего выздоровления то, что я сам полностью включился в борьбу с болезнью.

Люди часто спрашивают меня, что я думал, когда специалисты утверждали, будто моя болезнь прогрессирующая и неизлечимая. Ответ прост. Поскольку я не принял приговор врачей, я не попал в капкан страха, отчаяния и паники, которые часто сопутствуют болезням, кажущимся неизлечимыми. Я не хочу делать вид, однако, что я не понимал всей серьезности проблемы или что у меня всегда было веселое настроение и легко на душе. Когда лежишь неподвижно, не в силах пошевелить даже пальцем, согласитесь, что это само по себе – достаточно веское доказательство, и что специалисты, пожалуй, не зря считают, что такая болезнь – вопрос жизни и смерти. Но в глубине души я чувствовал интуитивно, что у меня есть шанс и я был абсолютно уверен, что перевес будет на моей стороне. Адам Смит в своей книге «Силы разума» рассказывает, как он обсуждал мое выздоровление со своими друзьями-врачами, прося их объяснить, почему сочетание смеха и аскорбиновой кислоты так хорошо сработало. В ответ он услышал, что ни смех, ни аскорбиновая кислота тут ни при чем, и я, возможно, выздоровел бы, даже если бы ничего не делал. Может быть; но в свое время, когда я лежал неподвижно, мнение специалистов отнюдь не было таким.

Два или три врача объяснили Адаму Смиту, что, возможно, на меня благотворно подействовал гигантский риск приема плацебо, которое я сам себе назначил. Такая гипотеза меня совершенно не смущает. Такие уважаемые в медицине корифеи, как Парацельс, Холмс и Ослер, предполагали, что вся история лекарств куда больше представляет собой историю эффекта плацебо, чем препаратов, действительно обладающих внутренней фармакологической активностью и релевантностью. Например, кровопускания с помощью пиявок (только в 1827 году Франция импортировала 33 миллиона пиявок после того, как ее собственные запасы истощились), очищение, вызванное рвотным порошком, приготовление лекарств с использованием рогов носорога, безоаровых камней (из желудка животных), корней мандрагоры или порошка мумий – все эти методы лечения считались врачами своего времени специфическими лекарствами, активно применяемыми на практике. Но современная медицинская наука признает, что какими бы эффективными эти методы не были, – а есть данные, подтверждающие, что часто результаты поразительно соответствовали ожиданиям – все это, вероятней всего, относится к силе воздействия плацебо.

До недавнего времени медицинская литература сравнительно редко интересовалась феноменом плацебо. Но за последние двадцать лет интерес к этому предмету повысился. В самом деле, три медицинских исследования в Калифорнийском университете (Лос-Анжелос) составили целый том библиографии о плацебо. Среди медицинских исследователей, которые достигли выдающихся результатов, эффектом плацебо занимались Артур К. Шапиро, Стюард Вульф, Генри К. Бихер, Луи Лазана. Их работы обсуждаются в следующей главе. Что касается моего личного опыта, то на меня большое впечатление произвел доклад, цитирующий исследование Томаса Чалмера из Медицинского центра Маунт Синай, где сравнивались две группы, на которых проверялась гипотеза об аскорбиновой кислоте как средстве профилактики против простуды. Группа на плацебо, считавшая, что они получают аскорбиновую кислоту, имела большее количество простуд, чем группа на аскорбиновой кислоте, считавшая, что они получают плацебо. Находясь в тяжелых тисках болезни, я был абсолютно убежден, что внутривенные вливания аскорбиновой кислоты могут быть благотворными – и они были. Вполне возможно, что это лечение – как и все остальное, что я делал – было демонстрацией эффекта плацебо. Тут мы, конечно, открываем очень широко дверь, возможно. даже ящик Пандоры* ( Примечание : Пандора – в греческой мифологии женщина, созданная Гефестом по воле Зевса в наказание людям за похищение Прометеем огня у богов. Она пленила красотой брата Прометея Эпиметея и стала его женой. Увидев в доме мужа сосуд или ящик, наполненный бедствиями, любопытная женщина, несмотря на запрет, открыла его, и все бедствия, от которых страдает человечество, распространились по земле. Перенос.: “ящик Пандоры” – источник всяких бедствий).

Превозносимые «чудесные» исцеления, которыми изобилует литература во всех великих религиях, говорят кое-что о способности пациента, если его должным образом мотивируют или стимулируют активно участвовать в экстраординарных обратных течениях болезней или инвалидности. Слишком легко, конечно, поднять эти возможности и предположения до монопольного статуса – в этом случае все мощное здание современной медицины почти придется свести к хижине африканского колдуна. Но мы можем хотя бы задуматься над заявлением Вильяма Риверса, процитировавшего Шапиро, что «заметная черта современной медицины состоит в том, что этим психологическим фактором больше не позволяется играть роль непроизвольно, нечаянно; они сами становятся предметом исследования, так что настоящее время способствует росту рациональной системы психотерапевтических методик».

Я полагаю, что самое существенное – это биохимические процессы, вызванные волей к жизни . В 1972 г. в Бухаресте я был в клинике Анны Аслан, одного из ведущих эндокринологов Румынии. Она говорила о своей вере в то, что существует прямая взаимосвязь между естественным, здоровым желанием жить и химическим балансом в мозгу. Она убеждена, что творчество – один из аспектов воли к жизни – образует в мозгу жизненно важные импульсы, стимулирующие гипофиз, что в свою очередь, воздействует на шишковидную железу и на всю эндокринную систему в целом. Возможно ли, что плацебо играет ключевую роль в этом процессе? Разве вся эта область не заслуживает серьезного внимания и всяческой поддержки развития исследований? Раз уж я вынужден гадать, я сказал бы, что принципиально важный вклад моего врача в обуздание, и, возможно, победу над моей болезнью, состоял в том, что он укрепил мою веру в то, что я уважаемый и равноправный партнер во всем, что было предпринято для моего излечения. Он полностью задействовал мою субъективную личную энергию. Он может быть был не в состоянии определить и диагностировать интуитивный глубинный процесс, через который вера в себя каким-то чудесным образом была подхвачена иммунологическими механизмами организма и переведена в активные усилия по борьбе со смертью, но я верю, что мой врач действовал в лучших традициях медицины, признавая, что в моем случае ему придется подключиться к чему-то за пределами обычных модальностей, которые можно проверить. И в этом он был верен первой заповеди своего медицинского образования: «прежде всего, не навреди!».

Я научился еще кое-чему. Я научился никогда недооценивать способность человеческой психики и человеческого организма к исцелению и регенерации – даже, когда прогнозы кажутся совершенно безнадежными. Жизненная сила – это может быть наименее понятная сила на земле. Вильям Джеймс утверждал, что у человеческих существ имеется тенденция слишком ограничивать себя пределами, которые они сами себе ставят. Возможно, что эти пределы расступятся, когда мы глубже начнем уважать естественное стремление человеческой психики и человеческого тела к большему совершенству и регенерации. Защита и заботливый уход за этим естественным стремлением может превосходнейшим образом представлять собой самое совершенное проявление свободы человека.

Внимание! Полностью электронный вариант книги вместе с рефератом книги Лайнуса Полинга «Витамин С и рак» можно заказать по адресу

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

КАЗИНС Норман
"АНАТОМИЯ БОЛЕЗНИ"
с точки зрения пациента
Размышления о лечении и выздоровлении

Моему брату Роберту и моим сестрам Софи и Джоанне

Книга Нормана Казинса «Анатомия болезни» шла к советскому читателю более десяти лет. Правда, главы из нее публиковались в журналах «Иностранная литература» и «Наука и жизнь», но это всего лишь отрывки – не более. Что ж, как говорят, лучше поздно, чем никогда. Впрочем, в данном случае ни сегодня, ни завтра поздно не будет, потому что самой природой заложено в нас стремление к гармоничной и полноценной жизни.

Каждый из нас бывал нездоров. Даже банальная простуда выбивает из привычной колеи, не говоря уже о более серьезных недугах. И как по-разному мы себя при этом ведем! Одни спешат в поликлинику, другие достают из домашних аптечек заготовленные травы, третьи обзванивают всех знакомых в надежде услышать о новомодном «чудодейственном» средстве… Но чудо можем сотворить мы сами. Надо только «прислушаться» к своему Организму, поверить в свои силы и не терять надежды на выздоровление. Именно так поступил Норман Казинс и избавился от тяжелой болезни, чем очень удивил многих врачей.

В книге «Анатомия болезни» автор призывает врача и пациента к сотрудничеству и диалогу, взаимоуважению и взаимопониманию. Поэтому нам очень хотелось, чтобы предисловие к советскому изданию написал врач, который сам признает идею нетрадиционного подхода к лечению и считает, что не только лекарства могут принести исцеление.

Раздумывать долго не пришлось. Николай Михайлович Амосов – вот к кому надо обратиться. Известный хирург, автор многих книг и статей о здоровом образе жизни, он не только размышляет о здоровье, но и своим примером показывает, чего можно достичь, если разумно заниматься физкультурой, много двигаться, рационально питаться. Человек уже немолодой, он прекрасно выглядит, сохранил удивительную работоспособность, полон бодрости и энергии.

Звоню Николаю Михайловичу в Киев. Оказывается, он уехал (какая досада!) и будет только через несколько недель. Но уехал в Москву (какое везение!) на очередной Съезд народных депутатов. Вместе с переводчицей книги «Анатомия болезни» Р.Д. Равич разыскиваем телефон Н. М. Амосова. Дозвониться, конечно, очень сложно – его день расписан по минутам. Дозвонившись, рассказываю, какая замечательная книга готовится к выпуску у нас в издательстве, и прошу написать к ней предисловие. И вдруг в ответ: «А я не уверен, что книга мне понравится. Но рукопись посмотрю – любопытно».

И вот через некоторое время я звоню уже в Киев и осторожно спрашиваю Николая Михайловича о том, какое впечатление произвела на него рукопись.

– Книга нужная и полезная. Обязательно надо ее издать. Очень интересна глава о роли эффекта плацебо. Своеобразный и любопытный подход к лечению. Может, необходимо сделать небольшие сокращения, а в остальном со всем согласен.

Конечно, может возникнуть вопрос: а подойдет ли эта книга советскому читателю – ведь возможности здравоохранения в США и у нас различны? Да, это так. Но в том-то и ценность книги «Анатомия болезни», что автор говорит в первую очередь о психических резервах организма человека, о духовном единении врача и пациента. Норман Казинс подчеркивает – каждый из нас несет ответственность за свое здоровье.

Т. БУХОВА, редактор

Предисловие

Каждый больной человек должен взять на себя определенную ответственность за выздоровление, избавление от болезни или инвалидности – такова главная идея книги. Она не нова, но мало кто из авторов смог полно и глубоко выразить то, что лежит в основе этой идеи. Норман Казинс – не врач, но его открытия были приняты медиками с большим энтузиазмом. В этой книге он объясняет природу стресса, способность человеческой психики мобилизовать внутренние ресурсы организма для борьбы с болезнью. Его выводы уже подтверждены данными, полученными в исследовательских центрах.

В любой книге, рассказывающей о феномене исцеления, обязательно говорится и о долгожительстве. «Анатомия болезни» – не исключение, но здесь также подчеркивается, что важно не только количество прожитых лет, но и качество жизни. В современном обществе просматривается тенденция общего увеличения продолжительности жизни. Так, по данным Комиссии социального страхования США, в 1976 году в стране было 10 700 старцев в возрасте 100 и более лет. Вероятно, в других странах соотношение количества долгожителей с общей численностью населения приблизительно такое же.

Надо сказать, что часто довольно трудно определить точный возраст долгожителей, поскольку дата рождения не всегда известна или не точна. В США, например, достоверно установленное число столетних старцев на самом деле меньше 10 000.

Множество достаточно известных случаев свидетельствует о том, что долголетия можно достичь при самых разнообразных климатических и социальных условиях. В 1635 году в Лондон, к королю Карлу I был доставлен Томас Парр, которому, судя по церковным книгам, к тому времени исполнилось 152 года. Старина Парр, как его ласково называли, удостоился чести присутствовать на королевском обеде. Вскоре, еще находясь в Лондоне, он умер. Вскрытие производил сам Уильям Гарвей,1
Уильям Гарвей (1578–1637) – великий английский ученый, один из основоположников физиологии и эмбриологии; открыл большой и малый круги кровообращения. – Прим. пер.

Который подтвердил, что органы Парра были «такими же здоровыми, как и в день его рождения». Гарвей объяснил смерть долгожителя неумеренностью в еде, чрезмерными возлияниями за королевским столом и загрязнением воздуха в Лондоне.

Воздух в Париже в XIX веке был, конечно, не намного чище, чем в Лондоне XVII века. Однако знаменитый французский химик Мишель Эжен Шеврёль дожил до 103 лет, причем более 75 лет он жил во французской столице. С фотографии, сделанной в день столетнего юбилея Мишеля Эжена Шеврёля, смотрит крепкий, полный энергии старик. Когда незадолго до смерти (ему уже минуло 103 года) Шеврёля спрашивали, как он себя чувствует, он пожаловался только на то, что немного устал от жизни. Последнюю научную работу он опубликовал в 99 лет.

Чарльз Тьерри родился в 1850 году и до 93 лет работал серебряных дел мастером в Кембридже (штат Массачусетс). Каждый день он совершал длительные загородные прогулки; эту привычку он сохранил и в глубокой старости, когда уже перестал работать. В возрасте 103 лет он заболел гриппом. Врач Поль Уайт, лечивший Чарльза, настоял на том, чтобы больной возобновил прогулки в любую погоду. Тьерри выздоровел, но в возрасте 108 лет умер от пневмонии, главным образом из-за собственной небрежности.

В 1960 году в нью-йоркскую клинику был доставлен (для изучения, поскольку это был редкий случай долгожительства) очень старый человек из горной деревушки в Колумбии. Ему явно было больше 100 лет, а судя по косвенным доказательствам, даже около 150. Всю жизнь он провел в горах, вдали от цивилизации. Он был невысокого роста, очень подвижный, разговорчивый (говорил он по-испански). Сам могу подтвердить это, так как лежал с ним в одной палате – только я был тяжело болен, а старик находился в клинике в качестве гостя: его жизнерадостности я бесконечно завидовал. В своей книге «Этюды о природе человека», опубликованной в 1904 году, И. И. Мечников описывает многих долгожителей, которых он изучал в России и во Франции. Большинство из них сохраняли бодрость и активность, но так же, как и Шеврёль, жаловались на «усталость от жизни», которая, видимо, сродни утомлению, какое мы обычно ощущаем после длинного, насыщенного событиями дня.

То, что задолго до появления современной научной медицины существовали долгожители, отличавшиеся здоровьем, бодростью, активностью, доказывает, что потенциальная продолжительность жизни человека превосходит библейские 70 лет и что можно прожить долгую жизнь, не обращаясь к врачам. Конечно, большое значение имеет и наследственная предрасположенность.

Доктор Александр Лиф из Гарвардского медицинского института провел обширные клинические и социологические исследования долгожителей в разных уголках земного шара. Эти исследования позволили ему сделать вывод, что долголетие связано с умеренным, хорошо сбалансированным питанием, физической активностью и участием в общественных делах до глубокой старости. Так называемая спокойная старость, похоже, не самый лучший путь к долголетию.

На первый взгляд может показаться, что долгожители, не нуждающиеся в медицинской помощи, не имеют никакого отношения к теории Нормана Казинса, утверждающей, что больные должны разделять с врачом ответственность за свое выздоровление. Лично я тем не менее убежден: дожить до глубокой старости может только тот, кто обладает эмоциональными и психическими качествами, способствующими выздоровлению (именно такими качествами отличается Норман Казинс); должна быть воля к жизни, мобилизующая все естественные механизмы и все скрытые резервы организма для сопротивления болезни.

Несмотря на то что условия нашей жизни изменились – стали более урбанизированными, генетическая основа осталась прежней, такой же, как у наших предков из каменного века. Следовательно, биологически мы никогда не сможем полностью приспособиться к постоянно изменяющейся окружающей среде. Как подчеркивает Казинс, где бы мы ни были и что бы мы ни делали, мы неизбежно подвергаемся воздействию многообразных физико-химических и биологических факторов, способных вызвать болезни. Мы выживаем только потому, что наш организм обладает «встроенными» биологическими и психологическими механизмами, дающими нам возможность адаптироваться. Адаптационные реакции организма могут быть такими сильными, что большинство отрицательных воздействий не приводит к болезни. Если же все-таки болезнь возникает, реакция адаптации, как правило, обеспечивает выздоровление без вмешательства врача. В древности лекарям была настолько знакома эта способность организма избавляться от болезни, что они назвали ее «врачующей силой природы».

В своей книге «Анатомия болезни» Норман Казинс отождествляет естественные механизмы регенерации с теми процессами, которые помогают организму вернуться к «нормальному» состоянию. Эти процессы Уолтер Кеннон2
Уолтер Кеннон (1871–1945) – американский физиолог, профессор Гарвардского университета, член Национальной академии наук США, президент американского физиологического общества. Опубликовал свыше 100 научных работ о нейрогуморальной регуляции функций организма, роли центральной нервной системы в формировании эмоций и поддержании гомеостаза. Им создано учение о гомеостазе как о «саморегуляции физиологических процессов». – Прим. пер.

Назвал «гомеостатическими реакциями».3
Гомеостаз – относительное динамическое постоянство внутренней среды (крови, лимфы, тканевой жидкости) и устойчивость основных физиологических функций (кровообращения, дыхания, терморегуляции, обмена веществ и т. д.) организма. – Прим. пер.

«Врачующая сила природы» – явление более сложное. Реакция организма на вредное воздействие внешней среды редко бывает просто гомеостатической. Чаще в результате многократного воздействия неблагоприятного фактора возникают стойкие изменения, позволяющие организму приспособиться к условиям жизни. Например, образование новой ткани (шрама) на месте раны – не только гомеостатическая реакция. Зарубцевавшаяся ткань обладает большей способностью сопротивляться вредному воздействию. Выздоровление после инфекционной болезни сопровождается обычно стойкими изменениями в клетках, что способствует повышению иммунитета к этой инфекции. У людей, лишившихся руки или ноги, или потерявших зрение, развиваются компенсаторные навыки, которые помогают жить в новых условиях. В подобных случаях реакция организма на воздействие неблагоприятных факторов носит характер не просто гомеостатической регуляции, а скорее долговременной адаптации, которая достигается за счет компенсаторных изменений в организме – как физических, так и психических.

Но независимо от того, имеет ли место просто гомеостатическая регуляция или долговременная адаптация, механизмы «врачующей силы природы» настолько эффективны, что многие болезни проходят сами по себе. Конечно, лечение ускорит процесс выздоровления, но, как подчеркивает Норман Казинс, выздоровление в конечном счете зависит от того, сможет ли пациент мобилизовать внутренние ресурсы организма и «включить» механизмы сопротивляемости. Здесь-то и кроется объяснение того загадочного факта, что во всех древних примитивных обществах всегда были врачеватели, излечивавшие даже такие заболевания, для борьбы с которыми еще несколько десятилетий назад медицина не могла предложить эффективного средства.

В книге Казинс ссылается на Уильяма Ослера,4
Уильям Ослер (1849–1919) – терапевт, видный деятель медицины Канады, США и Великобритании, профессор кафедры внутренних болезней Оксфордского университета. Автор свыше 700 научных работ. Его «Руководство по внутренней медицине» (переведенное и изданное у нас в стране в 1928 году) в течение многих десятилетий было настольным пособием клиницистов. – Прим. пер.

Одного из величайших врачей мира, который в своих лекциях повторял студентам, что большинство лекарств и других методов лечения, используемых врачами, как правило, пользы не приносит. Ослер пользовался блестящей репутацией, когда руководил стационаром клиники Джона Гопкинса в Балтиморе. Он не переставал утверждать, что выздоровление пациентов, которых он наблюдал, происходило благодаря не только лечению, но в большей степени благодаря вере людей в избавление от болезни и доверию к медицинскому персоналу. Став впоследствии профессором Оксфордского университета, Ослер неоднократно высказывал убеждение: успех врача зависит главным образом от его человеческих качеств и поведения. В статье «Вера, которая исцеляет» (1910 год) он писал: «Результаты работы в клинике Джона Гопкинса меня порадовали. В клинике царила атмосфера оптимизма, сестры подбадривали пациентов – все это способствовало их выздоровлению. О таком отношении к больному говорили еще врачи древности, например Эскулап». Употребляя выражение «вера исцеляет», Ослер имел в виду воздействие психологических факторов, «включающих» восстановительные механизмы «врачующей силы природы», которые способствуют самоисцелению.

Эффективность «исцеляющей веры», которую Ослер считал одним из условий выздоровления, признал даже доктор Уильям Вэлч, один из основоположников научной медицины в США. Он так писал о своем отце – враче, практиковавшем в Норфолке (штат Коннектикут): «Когда он входил в комнату к больному, пациент сразу чувствовал себя лучше. От него исходила, казалось, какая-то исцеляющая сила; часто не лечение, а само его присутствие исцеляло ». Знаменитое высказывание Фрэнсиса Пибоди: «Секрет излечения больного – это забота о нем » еще раз подчеркивает, что внимательное отношение врача к пациенту способно избавить от недуга.

Во все века людей с успехом лечили разные шаманы, знахари, лекари. Это можно объяснить тем, что любой организм обладает способностью к самоисцелению, присущей всем формам жизни, и в первую очередь человеку.

Хотя механизмы спонтанного выздоровления людей, страдающих некоторыми физическими заболеваниями, не вполне ясны, можно предположить, что действуют они через психосоматические системы. При этом в организме есть ограниченный набор ответных реакций на самые разнообразные, не имеющие между собой ничего общего методы лечения – будь то транквилизаторы или воздействие рук экстрасенса, йога или хорошие взаимоотношения доктора и пациента.

Норман Казинс постоянно подчеркивает, что психический настрой и отношение пациента к болезни имеют, огромное влияние на ее течение, и иллюстрирует это примерами.

Защита организма от инфекции в значительной степени зависит от механизмов гуморального и клеточного иммунитета. Психическое состояние может влиять на эти механизмы, и это подтверждено экспериментально. Проба Манту состоит в следующем: подкожно вводят туберкулин (препарат, получаемый из культур бактерий туберкулеза), чтобы определить возможную реакцию организма на туберкулезную инфекцию. Установлено, что гипнотическое внушение может «стереть» проявление пробы Манту на коже. Это является веским доказательством влияния психического состояния на физическое. Реакция организма на пробу Манту принадлежит к тому типу реакций, который ученые назвали «клеточным иммунитетом». Поскольку эта форма иммунной реакции играет существенную роль в повышении сопротивляемости организма таким серьезным инфекционным заболеваниям, как туберкулез (и, возможно, рак), есть все основания считать, что состояние психики пациента может влиять на ход болезни.

Зависимость физиологических процессов от психического состояния показывает результат обследования преподавателя, у которого при одной мысли о том, что он должен читать лекцию, замедлялось усвоение жиров. Установлено, что жиры усваиваются хуже вследствие любых нарушений жизненного ритма.

Давно известно, что эмоциональное состояние влияет на секрецию определенных гормонов, например гормонов щитовидной железы и надпочечников. Не так давно было обнаружено, что гипофиз выделяет неизвестные до сих пор химически связанные гормоны, которые получили название эндорфинов. Некоторые из них действуют как наркотические препараты, притупляющие или снимающие боль, – блокируются не только механизмы боли, но также тормозится эмоциональная реакция на боль, и, следовательно, человек испытывает меньше страданий. Поэтому естественно предположить, что психический настрой может влиять на выделение эндорфинов, – как и в случае с другими гормонами.

Норман Казинс прав в том, что большая часть болезней проходит сама собой. Однако есть и те, которые требуют лечения. Только врач может поставить верный диагноз, основываясь на объективных данных. И только врач должен назначать лекарства. Кроме того, многие заболевания, например, такие, как гипертония или артрит, нельзя излечить полностью, но существующие сейчас методы – терапевтические или хирургические – устраняют некоторые симптомы, в результате организм человека, страдающего этими недугами, может функционировать более или менее нормально. Лечение – это только один аспект медицинской помощи; часто задача врача заключается в том, чтобы облегчить страдания пациента.

Что понимать под «хорошими взаимоотношениями врача и пациента»? Такие отношения могут складываться по-разному. Скажем, пациент полностью полагается на авторитет врача, так же как ребенок на авторитет отца. Во многих ситуациях такой тип взаимоотношений необходим: например, в трудных случаях диагностирования или при использовании специфических методов лечения. Так, когда у меня было тяжелое заболевание, единственное, что мне оставалось, – последовать строгим рекомендациям врача и принимать антибиотики, так как только таким образом можно было избавиться от этой болезни, раньше считавшейся неизлечимой. Если пациент целиком доверяет врачу, то это, вероятно, способствует более эффективному действию механизмов самоисцеления и человек быстрее выздоравливает.

Однако похоже, что слепая вера в авторитет врача пошатнулась. Не один Казинс – считает, что пациент и врач должны вместе искать пути исцеления. В журнале «Человек и медицина» (летний выпуск за 1977 год), редактором-консультантом которого является Норман Казинс, профессор Э. Гинзбург из Колумбийского университета писал:

«Никакие изменения в системе здравоохранения не вызовут улучшения, пока сами граждане не возьмут на себя ответственность за собственное здоровье. Приобщение людей к здоровому образу жизни, продуманные меры по профилактике, включающие разъяснительную работу, дадут существенный эффект».

В общем, до сих пор людям предлагали отказаться от курения, рационально питаться, выполнять физические упражнения, не слишком быстро водить машину. Казинс шире подходит к этой проблеме. Он считает необходимым взаимодействие врача и пациента. Ответственность не должна ограничиваться навыками здорового образа жизни; если человек заболел, то он должен иметь возможность выбора метода лечения. С моей точки зрения, сейчас мало кто с пользой для здоровья может взять на себя такую роль, разве что он будет объективно оценивать эффективность лечения. С другой стороны, непосредственное участие в лечении, поиск путей исцеления, будь то смех или мобилизация воли к жизни, как в истории Нормана Казинса, помогают активизировать природные защитные механизмы организма пациента.

Не следует воспринимать книгу Нормана Казинса как вызов научной медицине и сомнение в ее состоятельности. Он вовсе не ратует за возвращение к знахарству, хотя и испытывает глубокое уважение к старомодному семейному врачу. Лично я всегда чувствовал, что единственный недостаток научной медицины в том, что она недостаточно научна. Подлинно научной она станет только тогда, когда врачи и пациенты научатся управлять «врачующей силой природы». Книга Нормана Казинса «Анатомия болезни с точки зрения пациента» должна им в этом помочь.

Глава 1. Анатомия болезни с точки зрения пациента

В этой книге рассказывается о серьезной болезни. Много лет мне не хотелось об этом писать, потому что я боялся вселить ложную надежду. К тому же я знал, что единичный случай мало что значит в серьезных медицинских исследованиях и расценивается часто как «анекдотичный». Однако упоминания обо мне время от времени появлялись в широкой прессе, в том числе и медицинской. Я получал письма, где меня спрашивали, правда ли, что я с помощью смеха избавился от болезни, которая чуть не сделала меня калекой и которую врачи считали неизлечимой. Поэтому я решил, что надо подробно рассказать об истории моей болезни.

В августе 1964 года я вернулся домой из заграничной командировки и почувствовал легкое недомогание. Сначала повысилась температура, появилась ломота во всем теле. Мое состояние быстро ухудшалось, через неделю уже стало трудно поворачивать шею, ходить, шевелить пальцами, поднимать руки. СОЭ (скорость оседания эритроцитов) подскочила выше 80. Анализ СОЭ очень простой, но самый необходимый при установлении диагноза. Суть его в том, что скорость, с которой оседают эритроциты (измеряется в миллиметрах в час) обычно прямо пропорциональна силе воспалительного процесса. При обычной простуде или гриппе СОЭ повышается до 30, иногда до 40. Когда СОЭ поднимается до 60–70 – это значит, что заболевание довольно серьезное. Меня госпитализировали, когда СОЭ достигла 88. Через неделю было уже 115, а это считается признаком критического состояния.

В больнице мне делали и другие анализы; некоторые из них, мне показалось, скорее были нужны для подтверждения возможностей лаборатории, чем для проверки состояния пациента. Я был поражен, когда в один и тот же день лаборанты из четырех разных лабораторий взяли у меня на различные биохимические анализы целых четыре больших пробирки крови из вены. Мне казалось необъяснимым и безответственным то, что клиника не может скоординировать проведение анализов, чтобы брать кровь у пациента только один раз. Даже здоровому человеку вряд ли пойдет на пользу, если у него выкачают сразу большое количество крови. Когда на следующий день лаборанты пришли за новой порцией крови, я отказался и прикрепил на дверях своей палаты записку, в которой говорилось, что я буду сдавать кровь на анализы только один раз в три дня и надеюсь, что одной пробирки хватит на все.

С каждым днем я все больше убеждался, что больница – не место для серьезно больного человека. Поразительное пренебрежение основами санитарии и гигиены; условия, в которых стафилококки и другие патогенные микроорганизмы могут быстро распространяться; слишком частое (а иногда и беспорядочное) использование рентгена; неоправданное применение транквилизаторов и сильных болеутоляющих препаратов (скорее для удобства медперсонала – так легче справиться с тяжелыми больными); система, при которой клинические процедуры ставятся на первое место, а отдых и покой пациентов – на последнее (хотя длительный сон для любого больного не такой уж частый подарок, и нельзя его прерывать по прихоти медперсонала!) – все эти и еще многие другие недостатки сегодняшней больницы заслуживают серьезной критики.

Но, пожалуй, что мне больше всего не нравилось, так это больничное питание. Не то чтобы рацион был беден и не сбалансирован, но мне казалось совершенно недопустимым изобилие рафинированных продуктов, в том числе содержащих консерванты и вредные красители. Белый хлеб, приготовленный из рафинированной муки с добавлением химических размягчителей, подавался в изобилии к каждому блюду. Овощи были, как правило, переварены и поэтому практически лишены питательной ценности.

Врач не настаивал, если я отказывался от процедур, проводимых в клинике. Мне очень повезло, что моим врачом был человек, который мог представить себя на месте пациента. Доктор Уильям Хитциг поддержал меня, когда я предпринял решительные действия, чтобы отразить натиск лаборантов, жаждущих моей крови.

Мы были близкими друзьями больше двадцати лет, и он знал о моем интересе к медицине. Мы часто обсуждали статьи, опубликованные в медицинской прессе. Он не собирался скрывать от меня ничего, что касалось моей болезни, передавал мнения различных специалистов, вызванных им на консультацию. Они не пришли к единому мнению. Одно было признано всеми: я страдаю коллагенозом – болезнью соединительной ткани (к коллагенозам относятся все болезни артритного и ревматического характера). Коллаген – это волокнистое вещество, которое связывает клетки. Одним словом, я становился неподвижным, уже с трудом шевелил руками и ногами и поворачивался в постели. На теле появились узелки, утолщения, затвердения под кожей – это указывало на то, что поражен весь организм. В самый тяжелый момент болезни у меня почти не размыкались челюсти.

Доктор Хитциг вызвал экспертов из реабилитационной клиники Говарда Раска в Нью-Йорке. Они подтвердили и уточнили диагноз: анкилозирующий спондило-артрит (болезнь Бехтерева).5
Болезнь Бехтерева (анкилозирующий спондилоартрит) – болезнь из группы коллагенозов, характеризующаяся преимущественным поражением суставно-связочного аппарата позвоночника (часто и конечностей), а также вовлечением в процесс внутренних органов (сердце, аорта, почки). – Прим. пер.

Это означало, что соединительная ткань в позвоночнике начала разрушаться.

Я спросил доктора Хитцига, каковы мои шансы на полное выздоровление. Он откровенно признался, что один из специалистов сказал ему: у меня один шанс из пятисот. Этот же специалист заметил, что лично он никогда не сталкивался со случаями выздоровления при поражении практически всего организма.

Это заставило меня крепко призадуматься. До сего времени я предоставлял докторам беспокоиться о моем состоянии. Но теперь я сам должен действовать. Мне было абсолютно ясно, что, если я собираюсь стать одним из пятисот, лучше самому что-то предпринимать, а не быть пассивным наблюдателем.

Я спросил доктора Хитцига, чем вызвано мое состояние. Оказалось, что спровоцировать болезнь мог целый ряд причин, например отравление тяжелыми металлами или осложнение после стрептококковой инфекции.

Я тщательно проанализировал все события, непосредственно предшествовавшие болезни. Я ездил в Советский Союз в качестве руководителя американской делегации по проблемам культурного обмена. Конференция проходила в Ленинграде, а потом мы отправились в Москву, где у нас были дополнительные встречи. Гостиница располагалась в жилом квартале, я жил в номере на втором этаже. Каждую ночь под окнами громыхали дизельные грузовики, так как неподалеку круглосуточно велось строительство жилого дома. Дело было летом, и окна были открыты настежь. Я плохо спал по ночам и утром меня даже подташнивало. В последний день пребывания в Москве, уже в аэропорту, я попал прямо под струю выхлопных газов, когда рядом с нами развернулся реактивный самолет, выруливающий на стартовую полосу.

Вспомнив все это, я подумал: а не стало ли то, что я подвергался действию выхлопных газов, содержащих углеводороды, причиной, вызвавшей болезнь? Если так, то правы врачи, предполагавшие отравление тяжелыми металлами. Однако в этой прекрасной теории был один изъян. В поездке меня сопровождала жена, и она осталась здоровой. Возможно ли, что только на меня подействовали выхлопные газы?

Когда я проанализировал все еще раз, то решил, что есть, по всей видимости, два объяснения. Одно связано с повышенной чувствительностью. Другое – с тем, что я мог быть в состоянии адреналинового истощения и у моего организма не хватило сил справиться с отравлением, тогда как в организме жены иммунная система функционировала нормально. Сыграл ли недостаток адреналина свою роль в заболевании?

Я снова тщательно перебрал в памяти все события, предшествовавшие болезни. В Москве и Ленинграде состоялось много встреч, кроме тех, что были запланированы. Заседания проходили ежедневно. Я допоздна засиживался за бумагами: работа председателя комиссии требовала напряженного внимания. Последний вечер в Москве был особенно тяжел, по крайней мере для меня. Глава советской делегации устраивал прием в нашу честь на даче, в 35–40 милях от города. Меня попросили приехать на час раньше, чтобы рассказать советским делегатам о тех американцах, которые будут на обеде. Русские очень хотели устроить все наилучшим образом, чтобы мы чувствовали себя как дома, и думали, что моя информация поможет им проявить максимум любезности к гостям.

Меня предупредили, что машина заедет за мной в гостиницу в 15.30. Времени доехать до дачи было вполне достаточно, так как русские коллеги собирались к пяти часам вечера. Члены американской делегации должны были прибыть в 18 часов.

Однако именно в 6 часов вечера выяснилось, что я нахожусь далеко за городом и еду в совершенно другом направлении от Москвы. Шофер неправильно понял, куда ехать, и в результате мы оказались в 80 милях от нужного нам места. Возвращаться надо было через Москву. Водителя учили ездить осторожно, и он не собирался наверстывать упущенное время. Всю дорогу я мечтал, чтобы за рулем сидел шофер, который хотел бы доказать, что автомобильные гонки, как и бейсбол, родились в России. Но увы… Мы появились на даче только в 9 часов вечера. Хозяйка была в отчаянии. Суп подогревали десять раз. Я был выжат, как лимон. А на следующий день – долгий перелет обратно в Штаты. Самолет был переполнен. Когда мы приземлились в Нью-Йорке, прошли через перегруженную таможню и добрались до Коннектикута, у меня уже ломило все тело. Через неделю я попал в больницу.

Проанализировав все, что испытал за рубежом, я понял, что нахожусь, вероятно, на правильном пути в поисках причины заболевания. Я все больше убеждался: выхлопные газы на меня подействовали, а на мою жену – нет, потому что я был переутомлен, испытывал адреналиновое истощение, понизившее сопротивляемость моего организма.

Предположим, моя гипотеза правильна. Тогда необходимо добиться, чтобы надпочечники снова стали функционировать нормально и восстановилось то, что Уолтер Кеннон назвал гомеостазом.

Я знал: для того, чтобы бороться с артритом (да, собственно, и с любой другой болезнью!), особенно в тяжелой форме, эндокринная система и, главное, надпочечники должны работать на полную мощность. В одном медицинском журнале я прочел, что у женщин во время беременности уменьшаются проявления артрита или других ревматических симптомов, потому что в этот период железы внутренней секреции полностью активизированы.

Как же мне добиться, чтобы надпочечники и вся эндокринная система снова стали нормально функционировать? Я вспомнил, что лет десять назад или еще раньше читал классическую работу Ганса Селье «Стресс жизни». Селье доказал: адреналиновое истощение может быть вызвано эмоциональным напряжением, таким, как раздражение или сдерживаемый гнев. Он детально проанализировал негативное влияние отрицательных эмоций на биохимические процессы в организме.

У меня возник вопрос: а как влияют положительные эмоции? Если отрицательные вызывают нежелательные изменения в организме, не могут ли положительные эмоции благоприятно воздействовать на биохимические процессы? Не может ли любовь, надежда, вера, смех и воля к жизни стать лучшим лекарством? Или могут происходить химические изменения только в худшую сторону?

Норман Казинс. Исцеление смехом.

Хорошо известно, что отрицательные эмоции негативно влияют на иммунную систему. Изданная в 1976 г. автобиографическая книга Нормана Казинса ""Анатомия болезни (с точки зрения пациента)"" (Cousins N. ""Anatomy of an illness (as perceived by the patient)"") произвела взрыв в мире. В ней опираясь на собственный опыт исцеления автор утверждает, что положительное эмоциональное состояние может вылечить даже от тяжелой болезни.

В 1964 году полный сил и энергии редактор ""The Saturday Review"" Норман Казинс неожиданно почувствовал сильную ломоту во всем теле. Резко повысилась температура. Через неделю ему стало трудно двигаться, поворачивать шею, поднимать руки. Он лег в больницу, где ему поставили диагноз: анкилозирующий спондилит. Анкилозирующий спондилит относится к группе ревматических заболеваний. Он чаще всего поражает молодых мужчин. Воспалительный процесс развивается в суставных капсулах и связанных с ними связках и сухожилиях, поражая преимущественно межпозвоночные и крестцовоподвздошные суставы. В результате у человека возникают боли и плохая подвижность пораженных суставов. Заболевание может привести к сильной деформации позвоночника.

Состояние здоровья быстро ухудшалось. С каждым днем тело Казинса становилось все более неподвижным, он с огромным трудом шевелил ногами и руками, едва мог повернуться в постели. Под кожей появились утолщения и затвердения, означавшие, что болезнью поражен весь организм. Наступил момент, когда Норман не смог разомкнуть челюсти, чтобы поесть.

Страх, тоска, обида, несправедливость судьбы охватили его. Он перестал улыбаться и целыми днями лежал, отвернувшись к стене больничной палаты. Его лечащий врач, доктор Хитциг поддерживал Нормана, как мог, привлекая для консультаций лучших специалистов, но болезнь прогрессировала. В конце концов врач откровенно сказал Норману, что из пятисот таких больных выздоравливает только один.

После этого страшного известия Норман не спал всю ночь. Его единственным желанием было - выжить. Он думал о том, что до сих пор врачи заботились о нем, делали все от них зависящее, но это не помогло. ""Значит, я должен действовать сам и найти свой собственный путь исцеления"" - решил Норман. Он вспомнил, как однажды во время беседы доктор Хитциг сказал, что если эндокринная система человека работает на полную мощность, то его организм может успешно бороться с любой болезнью. Так, у женщин во время беременности уменьшаются все проявления болезненных симптомов, потому что в этот период железы внутренней секреции максимально активизируются, чтобы помочь организму справиться с дополнительной нагрузкой. Хитциг говорил, что, согласно научным исследованиям, истощение эндокринной системы чаще всего вызывается страхом, нервными переживаниями, унынием, длительной депрессией. В ответ на эти негативные эмоции надпочечники выделяют особые гормоны - адреналин и норадреналин. Они попадают в кровь и, распространяясь по всему организму, разрушают клетки и способствуют болезням. Но если отрицательные эмоции, думал Казинс, являются причиной многих заболеваний, то, наверное, положительные эмоции, наоборот, благоприятно воздействуют на эндокринную систему. Не могут ли они привести к выздоровлению?

В поисках ответа на этот вопрос Казинс обратился к Библии и прочел: ""Веселое сердце благотворно, как врачество, а унылый дух сушит кости"" (Пророчества царя Соломона 17/22). Затем он проштудировал труды известных философов и ученых и выяснил, что они придавали огромное значение положительным эмоциям. Причем на первое место среди них они ставили смех. Медик-врачеватель Роберт Бартон, живший четыре столетия назад, писал: ""Смех очищает кровь, омолаживает тело, помогает в любом деле"". Иммануил Кант считал, что смех дает ощущение здоровья, активизирует все жизненно важные процессы в организме. Зигмунд Фрейд рассматривал юмор как уникальное проявление человеческой психики, а смех - как не менее уникальное средство лечения. Английский философ и врач Уильям Ослер называл смех музыкой жизни. Он советовал непременно посмеяться хотя бы в течение десяти минут, чтобы снять физическую и психическую усталость в конце дня.

Современник Казинса Уильям Фрей своими опытами доказал, что смех благотворно влияет на процесс дыхания и на мышечный тонус организма. Из книг Казинс также узнал о том, что в мозге человека есть особое вещество, по своей структуре и воздействию похожее на морфий. Оно выделяется только во время смеха и является для организма своего рода ""внутренней анестезией"".

В голове Казинса, неподвижно прикованного к постели, измученного непрерывной болью, начал вырисовываться план того, что именно может его рассмешить. Несмотря на протесты врачей, он выписался из больницы. Его перевезли в номер гостиницы, и с ним остался только доктор Хитциг, поддержавший его идею. Казинс принимал большие дозы витаминов Лайнуса Поллинга (Linus Pauling). В номер доставили кинопроектор и лучшие комедиии с участием братьев Маркс (Marx Brothers) и шоу ""Скрытая камера"" (""Candid Camera""). Казинс почувствовал себя невероятно счастливым, когда обнаружил, что после первых десяти минут безудержного смеха он смог спокойно проспать два часа без боли. После того, как болеутоляющее действие смеха закончилось, сиделка снова включила кинопроектор. А затем стала читать Казинсу юмористические рассказы.

Страшные боли перестали мучить Нормана через несколько дней почти непрерывного хохота. Анестезирующий эффект смеха был доказан. Теперь нужно было узнать, сможет ли смех точно так же активизировать эндокринную систему и тем самым остановить воспалительный процесс, которым был охвачен весь организм. Поэтому у Казинса брали анализы крови непосредственно перед ""сеансом"" смеха и сразу после него.

Результаты анализов показали, что воспаление пошло на убыль. Казинс чувствовал себя окрыленным: старая поговорка ""Смех - лучшее лекарство"" реально действовала. Кроме всего прочего, Казинс понял преимущество того, что он выписался из больницы. Его никто не беспокоил, чтобы заставить поесть, проглотить кучу лекарств, сделать укол или подвергнуться очередному мучительному осмотру людьми в белых халатах с одинаково озабоченным и сочувствующим выражением лица. Казинс наслаждался безмятежностью и покоем и был уверен, что это также способствует улучшению его состояния.

Программа ""смехотерапии"" продолжалась: Казинс смеялся каждый день не менее шести часов как одержимый. Его глаза опухли от слез, но это были целительные слезы смеха. Вскоре он совсем прекратил принимать противовоспалительные лекарства и снотворное. Через месяц Казинс смог впервые без боли шевельнуть большими пальцами рук. Он не верил своим глазам: утолщения и узлы на теле стали уменьшаться. Еще через месяц он смог двигаться в постели, и это было невероятно прекрасное ощущение. Вскоре он настолько оправился от болезни, что смог вернуться к работе. Это было для Казинса и для всех, кто знал о его борьбе со смертью, невероятным чудом. Правда, еще много месяцев он не мог поднять руку, чтобы достать книгу с верхней полки. Иногда при быстрой ходьбе дрожали колени и подкашивались ноги. Тем не менее год от года подвижность всех суставов увеличивалась. Боли исчезли, остались лишь неприятные ощущения в коленях и в плече. Казинс начал играть в большой теннис. Он мог скакать на лошади, не боясь упасть и крепко держал в руках кинокамеру. Он играл любимые фуги Баха, и пальцы виртуозно летали по клавишам, а шея легко поворачивалась во все стороны вопреки всем прогнозам специалистов о полной неподвижности его позвоночника.

Рассказывая впоследствии многим людям о своем опыте победы над неизлечимой болезнью, Казинс говорил о том, что не умер только потому что очень хотел жить. Истинное желание обладает колоссальной силой. Она способна вырвать человека из тех пределов представления о собственных возможностях, которыми все мы обычно ограничиваем себя. Иными словами, мы можем гораздо больше, чем думаем, как в физиологическом, так и в духовном плане. Страх, отчаяние, паника, ощущение собственного бессилия, неизбежно сопровождающие любую болезнь, парализуют жизненную силу человека. Желание максимально мобилизует резервы тела и духа, помогает добиваться того, что представляется невозможным. Кроме того, желание должно сопровождаться активным действием. Таким средством действия для Казинса стал смех. Смех не только обеспечивает человеку, неподвижно лежащему в постели, своеобразную тренировку, этакий бег трусцой, но и дает возможность радоваться жизни, несмотря на болезнь. А положительные эмоции - это лучшее лекарство от любого недуга.

Через 10 лет Казинс случайно встретил одного из тех врачей, кто приговорил его к смерти. Врач был совершенно ошарашен, увидев бывшего пациента живым и здоровым. Он протянул ему руку, чтобы поздороваться, и Казинс сжал ее с такой силой, что тот сморщился от боли. Сила этого рукопожатия была красноречивее всяких слов.

У Казинса была своя собственная теория, согласно которой в каждом человеке содержится целительная энергия, которую большинство из нас просто не знает, как использовать. Еще в юношеском возрасте, попав в санаторий для туберкулезников, Казинс обратил внимание, что пациенты-оптимисты имеют тенденцию выздоравливать и выписываться, а пессимисты такой тенденции не имеют.

В 1983 году Казинс перенес инфаркт миокарда и конгестивную остановку сердца (congestive heart failure). Обычно такая комбинация приводит к панике и смерти. Казинс отказался паниковать и умирать.

До последних лет он преподавал в Медицинской школе Калифорнийского университета Лос-Анджелеса (UCLA). Наверное, он был единственным преподавателем без медицинского образования. Он учил молодых врачей активизировать целительный бойцовский дух в каждом пациенте.

КАЗИНС Норман

"АНАТОМИЯ БОЛЕЗНИ"

с точки зрения пациента

Размышления о лечении и выздоровлении

Моему брату Роберту и моим сестрам Софи и Джоанне

Книга Нормана Казинса «Анатомия болезни» шла к советскому читателю более десяти лет. Правда, главы из нее публиковались в журналах «Иностранная литература» и «Наука и жизнь», но это всего лишь отрывки - не более. Что ж, как говорят, лучше поздно, чем никогда. Впрочем, в данном случае ни сегодня, ни завтра поздно не будет, потому что самой природой заложено в нас стремление к гармоничной и полноценной жизни.

Каждый из нас бывал нездоров. Даже банальная простуда выбивает из привычной колеи, не говоря уже о более серьезных недугах. И как по-разному мы себя при этом ведем! Одни спешат в поликлинику, другие достают из домашних аптечек заготовленные травы, третьи обзванивают всех знакомых в надежде услышать о новомодном «чудодейственном» средстве… Но чудо можем сотворить мы сами. Надо только «прислушаться» к своему Организму, поверить в свои силы и не терять надежды на выздоровление. Именно так поступил Норман Казинс и избавился от тяжелой болезни, чем очень удивил многих врачей.

В книге «Анатомия болезни» автор призывает врача и пациента к сотрудничеству и диалогу, взаимоуважению и взаимопониманию. Поэтому нам очень хотелось, чтобы предисловие к советскому изданию написал врач, который сам признает идею нетрадиционного подхода к лечению и считает, что не только лекарства могут принести исцеление.

Раздумывать долго не пришлось. Николай Михайлович Амосов - вот к кому надо обратиться. Известный хирург, автор многих книг и статей о здоровом образе жизни, он не только размышляет о здоровье, но и своим примером показывает, чего можно достичь, если разумно заниматься физкультурой, много двигаться, рационально питаться. Человек уже немолодой, он прекрасно выглядит, сохранил удивительную работоспособность, полон бодрости и энергии.

Звоню Николаю Михайловичу в Киев. Оказывается, он уехал (какая досада!) и будет только через несколько недель. Но уехал в Москву (какое везение!) на очередной Съезд народных депутатов. Вместе с переводчицей книги «Анатомия болезни» Р.Д. Равич разыскиваем телефон Н. М. Амосова. Дозвониться, конечно, очень сложно - его день расписан по минутам. Дозвонившись, рассказываю, какая замечательная книга готовится к выпуску у нас в издательстве, и прошу написать к ней предисловие. И вдруг в ответ: «А я не уверен, что книга мне понравится. Но рукопись посмотрю - любопытно».

И вот через некоторое время я звоню уже в Киев и осторожно спрашиваю Николая Михайловича о том, какое впечатление произвела на него рукопись.

Книга нужная и полезная. Обязательно надо ее издать. Очень интересна глава о роли эффекта плацебо. Своеобразный и любопытный подход к лечению. Может, необходимо сделать небольшие сокращения, а в остальном со всем согласен.

Конечно, может возникнуть вопрос: а подойдет ли эта книга советскому читателю - ведь возможности здравоохранения в США и у нас различны? Да, это так. Но в том-то и ценность книги «Анатомия болезни», что автор говорит в первую очередь о психических резервах организма человека, о духовном единении врача и пациента. Норман Казинс подчеркивает - каждый из нас несет ответственность за свое здоровье.

Т. БУХОВА, редактор

Предисловие

Каждый больной человек должен взять на себя определенную ответственность за выздоровление, избавление от болезни или инвалидности - такова главная идея книги. Она не нова, но мало кто из авторов смог полно и глубоко выразить то, что лежит в основе этой идеи. Норман Казинс - не врач, но его открытия были приняты медиками с большим энтузиазмом. В этой книге он объясняет природу стресса, способность человеческой психики мобилизовать внутренние ресурсы организма для борьбы с болезнью. Его выводы уже подтверждены данными, полученными в исследовательских центрах.

В любой книге, рассказывающей о феномене исцеления, обязательно говорится и о долгожительстве. «Анатомия болезни» - не исключение, но здесь также подчеркивается, что важно не только количество прожитых лет, но и качество жизни. В современном обществе просматривается тенденция общего увеличения продолжительности жизни. Так, по данным Комиссии социального страхования США, в 1976 году в стране было 10 700 старцев в возрасте 100 и более лет. Вероятно, в других странах соотношение количества долгожителей с общей численностью населения приблизительно такое же.

Надо сказать, что часто довольно трудно определить точный возраст долгожителей, поскольку дата рождения не всегда известна или не точна. В США, например, достоверно установленное число столетних старцев на самом деле меньше 10 000.

Множество достаточно известных случаев свидетельствует о том, что долголетия можно достичь при самых разнообразных климатических и социальных условиях. В 1635 году в Лондон, к королю Карлу I был доставлен Томас Парр, которому, судя по церковным книгам, к тому времени исполнилось 152 года. Старина Парр, как его ласково называли, удостоился чести присутствовать на королевском обеде. Вскоре, еще находясь в Лондоне, он умер. Вскрытие производил сам Уильям Гарвей, который подтвердил, что органы Парра были «такими же здоровыми, как и в день его рождения». Гарвей объяснил смерть долгожителя неумеренностью в еде, чрезмерными возлияниями за королевским столом и загрязнением воздуха в Лондоне.

Воздух в Париже в XIX веке был, конечно, не намного чище, чем в Лондоне XVII века. Однако знаменитый французский химик Мишель Эжен Шеврёль дожил до 103 лет, причем более 75 лет он жил во французской столице. С фотографии, сделанной в день столетнего юбилея Мишеля Эжена Шеврёля, смотрит крепкий, полный энергии старик. Когда незадолго до смерти (ему уже минуло 103 года) Шеврёля спрашивали, как он себя чувствует, он пожаловался только на то, что немного устал от жизни. Последнюю научную работу он опубликовал в 99 лет.

Чарльз Тьерри родился в 1850 году и до 93 лет работал серебряных дел мастером в Кембридже (штат Массачусетс). Каждый день он совершал длительные загородные прогулки; эту привычку он сохранил и в глубокой старости, когда уже перестал работать. В возрасте 103 лет он заболел гриппом. Врач Поль Уайт, лечивший Чарльза, настоял на том, чтобы больной возобновил прогулки в любую погоду. Тьерри выздоровел, но в возрасте 108 лет умер от пневмонии, главным образом из-за собственной небрежности.

В 1960 году в нью-йоркскую клинику был доставлен (для изучения, поскольку это был редкий случай долгожительства) очень старый человек из горной деревушки в Колумбии. Ему явно было больше 100 лет, а судя по косвенным доказательствам, даже около 150. Всю жизнь он провел в горах, вдали от цивилизации. Он был невысокого роста, очень подвижный, разговорчивый (говорил он по-испански). Сам могу подтвердить это, так как лежал с ним в одной палате - только я был тяжело болен, а старик находился в клинике в качестве гостя: его жизнерадостности я бесконечно завидовал. В своей книге «Этюды о природе человека», опубликованной в 1904 году, И. И. Мечников описывает многих долгожителей, которых он изучал в России и во Франции. Большинство из них сохраняли бодрость и активность, но так же, как и Шеврёль, жаловались на «усталость от жизни», которая, видимо, сродни утомлению, какое мы обычно ощущаем после длинного, насыщенного событиями дня.

То, что задолго до появления современной научной медицины существовали долгожители, отличавшиеся здоровьем, бодростью, активностью, доказывает, что потенциальная продолжительность жизни человека превосходит библейские 70 лет и что можно прожить долгую жизнь, не обращаясь к врачам. Конечно, большое значение имеет и наследственная предрасположенность.

Доктор Александр Лиф из Гарвардского медицинского института провел обширные клинические и социологические исследования долгожителей в разных уголках земного шара. Эти исследования позволили ему сделать вывод, что долголетие связано с умеренным, хорошо сбалансированным питанием, физической активностью и участием в общественных делах до глубокой старости. Так называемая спокойная старость, похоже, не самый лучший путь к долголетию.