Генералы Тучковы. Немногие вернулись с поля

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!

— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля…
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!

Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»

И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.

Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!

Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.

Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.

И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам…
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.

И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.

Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.

Вам не видать таких сражений!..
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.

Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди,
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили бусурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.

Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не божья воля,
Не отдали б Москвы!

Анализ стихотворения Бородино Михаила Лермонтова

Стихотворение «Бородино» было написано Лермонтовым в честь 25-летнего юбилея Бородинской битвы (1837). Многие русские поэты и писатели, независимо от политических и идеологических взглядов, с чувством глубокого уважения относились к победе русских войск. Бородинское сражение показало силу народного духа и значительно повысило патриотические настроения.

«Бородино» Лермонтова занимает особое положение. В то время было принято писать о войне либо с позиции стороннего наблюдателя, либо от лица полководца. «Бородино» создано в оригинальном стиле – в форме рассказа бывалого солдата, лично участвовавшего в героической битве. Поэтому в нем нет фальшивых выражений и псевдопатриотических заявлений. Стихотворение воспринимается как непосредственная передача фактов простым человеческим языком. Этим Лермонтов значительно повышает эмоциональное воздействие произведения. Неторопливый рассказ солдата о страшных картинах сражения затрагивает душу читателя. Невольно чувствуется гордость за тех, кто не жалел своей жизни ради спасения Родины.

Солдат не приукрашивает своих заслуг, что делает рассказ максимально правдивым и искренним. Он отдает дань уважения всем погибшим и уверенно утверждает, что сдача Москвы – «божья воля». Люди были готовы погибнуть под ее стенами, но не допустить врага до сердца России. Героический призыв полковника «…не Москва ль за нами?» не вносит в произведение излишнего пафоса. Он органически вписывается в текст и является кульминационной точкой.

Большое значение имеет структура стихотворения, его стилистические особенности. Оно написано разностопным ямбом со сплетенной рифмой. Это придает произведению музыкальный характер. Оно напоминает семидольный размер народных песен-сказаний. Лермонтов подчеркивает связь с национальными корнями путем употребления просторечных выражений: «ушки на макушке», «брат мусью», «отступили бусурманы». Вместе с тем он применяет особые выразительные средства для усиления значимости сражения: метафоры («ломить стеною», «отец солдатам»), сравнения («перестрелка» — «безделка», «двинулись, как тучи»).

Стихотворение приобрело широкую народную популярность. Его слова были положены на музыку. Многие фразы и выражения стали крылатыми, утратив связь с источником. Патриотическая идея отдать жизнь за Москву вновь прозвучала в годы Великой отечественной войны. На этот раз советские войска смогли выполнить завет великого поэта и «клятву верности сдержали».

Огромная часть воспоминаний о Великой Отечественной войне написанная бывшими советскими солдатами и офицерами пережившими то страшное время, естественно проходила оценку комитетами по пропаганде. Поэтому в таких произведениях очень редко говорится о явных просчетах командования, проявлениях трусости и совершения военных преступлений. Хотя всё это к сожалению имело место быть. Прочитанная мною книга итальянского офицера, который воевал на стороне фашистских сателлитов и принимал участие в паническом бегстве итальянцев с берегов Дона, преподносит правдивую историю тех дней. Как писал сам Корти - это дневник, который он вел во время боевых действий. Впервые книга вышла в 1947 году, затем несколько раз дополнялась и поправлялась.

Итальянская армия была направлена в СССР лично Муссолини, который веря в скорый успех фашисткой Германии хотел поделить с Гитлером часть добычи. Так летом 1942 года к берегам Дона прибыли несколько дивизий итальянцев, которые представляли собой 8-ю Итальянскую Армию.
Среди прибывших пехотных и артиллерийских соединений, на Дон прибыли и элитные итальянские части берсальеров и альпийских стрелков.

В книге Корти рассказывается о не самых приятных взаимоотношениях с немцами, а также о практически полном отсутствии поддержки со стороны высшего итальянского командования.

С июля по декабрь итальянские дивизии довольно спокойно располагались на своих позициях вытянувшись вдоль правого берега Дона.

Итальянская армия заняла полосу обороны протяженностью более 250 км. Слева она вклинилась в ряды 2-й венгерской армии, а справа 3-й румынской армии. Справа налево были расположены следующие дивизии: "Сфорцеска", "им. принца Амедео, герцога д Аосты", "Торино", "Пасубио", "Равенна", "Коссерия", альпийские "Кунеэнзе" и "Юлия", "Виченца" и альпийская дивизия "Тридентина". Кроме них на берегах Дона расположилась немецкая 298-дивизия, добровольческая бригада из Хорватии, три бригады итальянских чернорубашечников.

16 декабря 1942 года началось наступление советских войск или операция "Сатурн". Сам Эудженио Корти находился в этот момент в селе Абросимово Богучарского района, где советскими командующими была развернута операция "Малый Сатурн". Вот что пишет автор книги:

"В кромешной тьме на обледеневшей дороге, ведущей в Мешков через Малеванное и Медово, собралась огромная колонна людей. Нас были тысячи. Темные фигуры тянулись по белой дороге, которая вилась через бесконечную заснеженную степь.
В толпе людей можно было заметить несколько саней, которые тянули русские лошади (обычно в каждые сани впрягали по две лошадки), всевозможные самодельные тележки и немало мотоциклов".

"Перед самым Медовом в нашу колонну влилась большая группа немцев, пришедших по одной из проселочных дорог. Вскоре поток людей четко разделился на две параллельные струи: справа шли люди в темной итальянской форме, слева двигались немцы в своих весьма громоздких светлых одеждах. Причем обувь последних была подбита толстым войлоком.
Разница между нами была очевидна каждому. Между прочим, у немцев было топливо и достаточно большое количество транспортных средств. Все орудия имели тягачи (иногда русские) с изрядным запасом топлива. К тому же у них было много саней и телег, каждую из которых тянули две или даже три лошади. В такие повозки помещалось восемь — десять человек. Это давало возможность солдатам отдыхать по очереди на санях. Кроме того, они ничего не несли на себе, даже оружия. Но если падающий с ног от изнеможения итальянский солдат делал попытку забраться на немецкие сани, его незамедлительно сгоняли прочь".

"Мы вошли в какую-то избу, откуда слышалась итальянская речь. И действительно, там оказалась большая группа чернорубашечников.
Неожиданно вокруг загремели взрывы. Враг открыл огонь по колонне.
Было очевидно, что, раз русские стреляют из минометов, они находятся где-то поблизости. Но где? На этот вопрос не мог ответить никто.
Должен признаться, в тот момент нас это не особенно интересовало. Мы настолько окоченели, что возможность хотя бы немного согреться занимала нас значительно больше, чем все враги на свете".

"По дороге мне все чаще попадались распростертые в снегу фигуры. Эти люди были все еще живы, но настолько устали, что не могли двигаться дальше. С завистью и отчаянием они смотрели на нас. Ведь мы пока были на ногах и могли идти".

"Следующие три дня мне предстояло запомнить навсегда. Это были самые страшные дни в моей жизни.
Мы находились возле деревни Арбузов. Впоследствии те немногие солдаты 35-го армейского корпуса, которым удалось выжить, назвали это страшное место «Долиной смерти».
В Италии о нем почти никто не слышал. Но именно здесь нам пришлось в полной мере почувствовать и понять, какой это ужас — война".

"Все больше и больше людей стали поглядывать голодными глазами на убитую лошадь. Некоторые шли к ней и штыками отрезали куски мяса. Поскольку нам было категорически запрещено разжигать огонь, мясо ели сырым. Судя по рассказам, на вкус оно было отвратительным, но тем не менее восстанавливало силы".

"По нашим расчетам, из 30 тысяч итальянцев, служивших в 35-м армейском корпусе, которые были окружены на Дону, около восьми тысяч добрались до Черткова. Вечером 15 января мы производили подсчет войск. Получилось около семи тысяч. Примерно пять тысяч человек ушло из Черткова. Из «котла» выбралось не более четырех тысяч. Из них, как минимум, три тысячи были ранены или серьезно обморожены. Но и среди уцелевших не было здоровых: нервные расстройства, болезни... Проведя месяц в окружении, весьма неплохой армейский корпус превратился в горстку измученных калек, которые едва могли держаться на ногах. Это были даже не люди, а их тени... жалкое подобие бывших солдат".

Оказавшиеся неподготовленными для ведения боев в условиях зимы итальянские войска полностью неподготовленными к обороне. Наибольшее сопротивление оказали альпийские дивизии расположенные на левом фланге обороны, которые оказали сопротивление советским войскам в ходе "Острогожско-Россошанской" наступательной операции. В тоже время советское командование благодаря успешным наступательным операциям на Дону смогло отрезать тыл окруженной в Сталинграде группировке Паулюса и спешивший деблокировать её Манштейн был вынужден отказаться от своего плана. До сих пор на правом берегу Дона можно найти предметы оставленные обратившимися в бегство итальянцами.

— Скажи-ка, дядя, ведь не даром
Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана?
Ведь были ж схватки боевые,
Да, говорят, еще какие!
Недаром помнит вся Россия
Про день Бородина!
— Да, были люди в наше время,
Не то, что нынешнее племя:
Богатыри — не вы!
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля...
Не будь на то господня воля,
Не отдали б Москвы!
Мы долго молча отступали,
Досадно было, боя ждали,
Ворчали старики:
«Что ж мы? на зимние квартиры?
Не смеют, что ли, командиры
Чужие изорвать мундиры
О русские штыки?»
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки —
Французы тут как тут.
Забил заряд я в пушку туго
И думал: угощу я друга!
Постой-ка, брат мусью!
Что тут хитрить, пожалуй к бою;
Уж мы пойдем ломить стеною,
Уж постоим мы головою
За родину свою!
Два дня мы были в перестрелке.
Что толку в этакой безделке?
Мы ждали третий день.
Повсюду стали слышны речи:
«Пора добраться до картечи!»
И вот на поле грозной сечи
Ночная пала тень.
Прилег вздремнуть я у лафета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал француз.
Но тих был наш бивак открытый:
Кто кивер чистил весь избитый,
Кто штык точил, ворча сердито,
Кусая длинный ус.
И только небо засветилось,
Все шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Полковник наш рожден был хватом:
Слуга царю, отец солдатам...
Да, жаль его: сражен булатом,
Он спит в земле сырой.
И молвил он, сверкнув очами:
«Ребята! не Москва ль за нами?
Умремте же под Москвой,
Как наши братья умирали!»
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Ну ж был денек! Сквозь дым летучий
Французы двинулись, как тучи,
И всё на наш редут.
Уланы с пестрыми значками,
Драгуны с конскими хвостами,
Все промелькнули перед нам,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!
Носились знамена, как тени,
В дыму огонь блестел,
Звучал булат, картечь визжала,
Рука бойцов колоть устала,
И ядрам пролетать мешала
Гора кровавых тел.
Изведал враг в тот день немало,
Что значит русский бой удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы тысячи орудий
Слились в протяжный вой...
Вот смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять...
Вот затрещали барабаны —
И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Да, были люди в наше время,
Могучее, лихое племя:
Богатыри — не вы.
Плохая им досталась доля:
Немногие вернулись с поля.
Когда б на то не Божья воля,
Не отдали б Москвы!

Корти Эудженио Немногие возвратившиеся

Эудженио Корти

Корти Эудженио

Немногие возвратившиеся

Записки офицера итальянского

экспедиционного корпуса 1942-1943 гг.

Аннотация издательства: Офицер итальянского армейского корпуса Э. Корти - один из немногих, кто выжил после широкомасштабного наступления Советской армии на Восточном фронте в 1942 году. Начиная войну восторженным юнцом, он, участник панического отступления фашистских войск из донского "котла", очень скоро расстается с мальчишеским энтузиазмом, встретившись с ужасами войны: жестоким холодом и голодом, обстрелами, атаками, цинизмом союзников, страхом перед пленом и смертью товарищей. В книге, основанной на личных воспоминаниях автора, воспроизведен один из переломных моментов Второй мировой войны, пережитых противником, обреченным на поражение.

С о д е р ж а н и е

Предисловие Карло Д"Эстэ

От Дона до Арбузова

Арбузов ("Долина Смерти")

От Арбузова до Черткова

Чертково

От Черткова до наших позиций

Из окружения

Послесловие

Примечания

Предисловие Карло Д"Эстэ

Вторая мировая война - один из самых тяжелых периодов в итальянской истории. С 1922 года в стране правил Бенито Муссолини со своей бандой головорезов, и только в июле 43-го он был свергнут и арестован. Итальянцам довелось на себе испытать все ужасы фашистского режима, установленного союзом диктатора Муссолини с нацистской Германией и ее лидером Адольфом Гитлером.

Начиная с последовавшего в 1936 году вторжения в Эфиопию Муссолини всеми силами старался вернуть дни былого величия Римской империи, которая в свое время потрясла мир военными победами и удивительными достижениями в области культуры. Но дуче не принес Италии желанной славы. Вместо этого он обрек нацию на немыслимые страдания, поскольку установил в стране жесточайшую диктатуру, обрядив ее в новые одежды. Провал проповедуемых Муссолини идей нового итальянского фашизма был совершенно очевидным для большинства итальянцев, желавших только одного - прекращения войны. И хотя новое нефашистское правительство Италии, возглавляемое маршалом Пьетро Бадоглио, объявило, что война будет продолжаться, уже через несколько недель начались секретные переговоры с союзниками.

3 сентября 1943 года 8-я армия Великобритании вступила в Калабрию. Это стало началом освобождения Италии войсками союзников. Пятью днями позже было достигнуто соглашение с союзниками о прекращении военных действий. Капитуляция Италии означала, что итальянское правительство вышло из военного блока "Ось Рим - Берлин" и примкнуло к союзникам. Обозленный Гитлер назвал этот поступок "чистейшей воды предательством" и "величайшим бесстыдством в истории". В Италию было срочно направлено подкрепление, и в течение сорока восьми часов почти 80 процентов страны было оккупировано немецкими войсками.

9 сентября 1943 года 5-я армия Соединенных Штатов заняла Салерно. Италия стала огромным, растянувшимся на тысячи миль полем боя. К декабрю 43-го Северная Италия от Кассино до Калабрии была освобождена войсками союзников. Солдатам не смогли помешать даже ужасные погодные условия осени - зимы 1943 года, и в итоге отчаянное сопротивление немцев было сломлено.

Итальянская кампания длилась более двадцати месяцев. Самые жестокие и кровавые сражения происходили при Салерно, Кассино, Анцио и на реке Рапидо. В них принимали участие отборные немецкие войска под командованием отличавшегося удивительным коварством фельдмаршала Альберта Кессельринга и силы союзников, во главе которых стоял фельдмаршал сэр Гарольд Александер. Союзники намеревались освободить Рим осенью 43-го, но из-за отчаянного сопротивления немцев не сумели воплотить эти планы в жизнь вплоть до 5 июня 1944 года. Вторжение союзнических сил в Нормандию, в результате которого война в Италии сразу отодвинулась на второй план, произошло днем позже - 6 июня 1944 года.

Гитлер поставил свергнутого итальянского диктатора во главе марионеточного правительства. На этой должности Муссолини продолжал предавать интересы своих соотечественников. Он даже санкционировал казнь собственного пасынка - графа Циано. С сентября 1943-го до мая 1945 года в Италии после Муссолини процветали погромы, рабская покорность, трусость, стихийные вспышки протеста, предательства и массовые убийства. Повсеместно немцы проявили себя как вполне настоящие угнетатели. Они уничтожали итальянских евреев, охотились за партизанами и даже нападали на своих бывших союзников - итальянскую армию. Некоторые части Королевской итальянской армии сражались бок о бок с союзническими войсками до самого конца войны, однако Гитлер интернировал 600 тысяч итальянских солдат в германские трудовые лагеря, а сколько их было безжалостно убито на Эгейском море, в Греции, Албании и Югославии, в точности не знает никто. Более 7 тысяч человек погибли, когда британские бомбардировщики топили немецкие транспорты, перевозившие итальянских солдат в Грецию. Тех, кто сразу покорно не тонул, а пытался плыть к земле, расстреливали немецкие пулеметчики. Немцы успешно расправлялись как с итальянскими военными, так и с мирным населением. Гестапо и СС работали в полную силу. А тем временем Муссолини от всего сердца благодарил германское командование "за доброту к итальянским солдатам".

Преданные собственным правительством, ожесточившиеся итальянские солдаты принимали участие в самых жестоких сражениях на Восточном фронте на стороне гитлеровской Германии. В июне 1941 года Гитлер напал на своего союзника - Советский Союз. Таким образом он начал претворять в жизнь свой знаменитый "План Барбаросса". Гитлер умышленно скрыл свои намерения от Муссолини, опасаясь, что от итальянцев информация может просочиться к русским, сведя, таким образом, на нет эффект неожиданности.

Когда план Барбаросса стал известен Муссолини, тот немедленно отправил по своей собственной инициативе итальянский экспедиционный корпус, состоящий из трех дивизий, насчитывающих в своем составе 60 тысяч человек, в южный сектор Восточного фронта. Очень скоро численность этих войск возросла до 250 тысяч человек, и на Восточном фронте появилась 8-я итальянская армия. Причем Муссолини вовсе не стремился помочь своим союзникам. Он просто хотел поставить Италию в такое положение, чтобы она могла претендовать на изрядную долю военной добычи, как сторона, внесшая весомый вклад в войну против Советского Союза. Муссолини только беспокоился, чтобы экспедиционная армия успела прибыть в Россию вовремя и приняла участие в военных действиях{*1}.

Итальянские части, воюющие на Восточном фронте, не пользовались уважением своих немецких союзников. Считалось, что 8-ю итальянскую армию можно использовать лишь на вторых ролях. До 1942 года, когда русские бросили в бой четыре армии общей численностью более одного миллиона человек, почти 1000 танков "Т-34" и такое же количество истребителей, а также провели 19 ноября на Южном фронте широкомасштабное зимнее контрнаступление одновременно на двух направлениях, итальянцев использовали главным образом в обороне. В наступательных операциях они не участвовали. Под командованием маршала Георгия Константиновича Жукова наступление Красной армии должно было снять осаду Сталинграда путем окружения 6-й германской армии.

35-й корпус, первым принявший участие в боевых действиях в России в 1941 году, был частью 8-й итальянской армии. Она занимала позиции на шестидесятимильном участке вдоль реки Дон к северо-западу от Сталинграда. Донской фронт не был целью ноябрьского наступления, но 16 декабря 1942 года Красная армия развернула атаку на более широком фронте. Во время второй фазы наступления итальянцев атаковали три советские армии. 8-я армия не могла противостоять этой сокрушительной силе и была довольно легко отброшена. Итальянцы оказались не только неподобающим образом одеты, но им также не хватало танков и противотанковых орудий для защиты. В течение нескольких часов Донской фронт прекратил свое существование. Чтобы избежать гибели или плена, немецкие и итальянские солдаты, попавшие в донской "котел", начали поспешно отступать, отчаянно пытаясь вырваться из окружения. Их бегство стало невероятной одиссеей людей, родившихся на юге и вынужденных путешествовать в условиях суровой русской зимы, когда температура временами опускалась ниже 30 градусов по Цельсию. В отличие от немцев, которых периодически снабжали по воздуху, итальянцев предоставили самим себе. Каждый солдат мог рассчитывать исключительно на собственные силы. Они несли тяжелую поклажу или волокли свои пожитки за собой на самодельных салазках. Большинство итальянцев были обуты в легкие ботинки, рассчитанные на теплую погоду. Многие укутывали ноги соломой и обматывали разорванными на полосы одеялами. Не имеющие соответствующего обмундирования, снабжения и транспорта, итальянцы тащились пешком по замерзшей русской степи, не имея ни малейшей возможности обогреться или хотя бы немного отдохнуть. Когда силы окончательно оставляли их, люди позволяли себе остановиться и забыться в коротком сне, после чего сразу же шли дальше, оставив на месте короткого привала трупы своих замерзших товарищей и вещи, которые уже не было сил нести.

Русские не оставляли их в покое ни днем ни ночью. Бомбы, снаряды, пули и ужасный мороз уничтожали людей тысячами. Только самым удачливым и стойким удалось пережить двадцать восемь дней тяжелейших испытаний. Лишь в середине января 1943 года последним чудом выжившие солдаты вырвались из русского окружения. Но 8-я итальянская армия прекратила свое существование.

Итальянские историки утверждают, что, кроме тех, кто погиб в боях и во время отступления с Дона, ...

Сергей Варшавчик, обозреватель РИА Новости.

Война 1812 года, двухсотлетие которой Россия будет отмечать через два года, стала не только первой Отечественной, но и представила целую плеяду выдающихся офицеров и генералов, о которых спустя столетия не стоит забывать благодарным потомкам. В этом ряду, безусловно, стоит генерал-лейтенант Николай Тучков, коему 27 апреля исполнилось бы 245 лет.

Он происходил из старинной дворянской семьи, давшей стране немало военных. Был таковым и его отец, Алексей Васильевич Тучков, генерал-поручик, действительный тайный советник, который участвовал в Семилетней войне, управлял в Санкт-Петербурге инженерной и артиллерийской частью, построил мост на Васильевском острове. Были таковыми и пять его сыновей-генералов, которые вписали свои имена не только в летопись войны 1812 года, но других боевых кампаний, которые вела Россия на рубеже ХVIII-ХIХ веков.

Николай являлся старшим и именовался в войсках Тучковым-первым. Участвовал младшим офицером в русско-турецкой войне 1788-90 годов, командовал батальоном в Польше в 1792-94 годах, участвовал в подавлении восстания Тадеуша Костюшко. В чине генерал-майора воевал в Швейцарском походе 1799 года в составе корпуса Николая Римского-Корсакова, на выручку которому шел Александр Суворов. При окружении корпуса под Цюрихом Тучков, построив свой передовой отряд в плотную колонну, штыковым ударом пробился к городу Шафхаузену. По окончании компании был произведен в генерал-лейтенанты. В самой кровавой битве русско-прусско-французской войны, Прейсиш-Эйлау (1807 год), войска Николая Тучкова стойко удерживали правый фланг и успешно контратаковали французов. В 1808 году его дивизия составила правое крыло русских войск, направленных против Швеции, где проявила себя в сражении под Куопио и при отражении вражеского десанта.

Войну с Наполеоном Николай Алексеевич встретил в должность командира 3-го пехотного корпуса, который оборонял Смоленск, бился под Лубином, перекрывал Старую Смоленскую дорогу на Бородинской позиции у деревни Утицы. Здесь в первой половине дня, 26 августа (по старому стилю) кипел упорный бой за ключевую высоту — Утицкий курган, в котором сошлись в смертельной схватке 5-й корпус французской армии под командованием польского генерала Юзефа Понятовского и 3-й корпус Тучкова. Контратака Понятовского, которого поддержал 8-й корпус генерала Жана Андоша Жюно, увенчалось успехом. Французы получали возможность ударить во фланг русской армии. Стремясь ликвидировать опасность, Николай Тучков лично возглавил контратаку Павловского гренадерского полка. Курган был отбит, но Тучков был смертельно ранен пулей в грудь и через три недели скончался в Ярославле.

Тучковым-вторым именовался генерал-лейтенант Сергей Алексеевич, участник войн со Швецией, Турцией, Польшей, Францией, который остался в памяти современников как не только смелый боец, но и даровитый поэт.

Генерал-майор Павел Тучков (третий) заслужил свои эполеты еще по указу Павла I. В русско-шведскую войну возглавил отдельный отряд прикрытия, который активно проявил себя при очищении вражеских островов от врага. С началом 1812 года, будучи командиром 2-й бригады 17-й пехотной дивизии, сражался в арьергарде русских войск под командованием Барклая-де-Толли, прикрывая их отход к Смоленску. 7 августа в жесточайшем бою повел в штыковую контратаку Екатеринбургский гренадерский полк, в рукопашной схватке был ранен штыком в бок и получил сабельную рану головы. Был взят в плен и позже допрошен самим Наполеоном, который просил его написать письмо старшему брату Николаю, в котором французский император выражал готовность вести переговоры с Александром I. Ответа на письмо из Петербурга корсиканец, впрочем, не дождался, но сам Павел Тучков в качестве почетного военнопленного был отправлен во Францию, где был освобожден через два года.

Генерал-майор Алексей Тучков был участником русско-шведской войны 1788-90 годов и Польской кампании 1792-94 годов, а в 1797-м, не желая терпеть самодурства графа Аракчеева, подал в отставку. В Отечественную войну он выступил одним из самых активных создателей народного ополчения в составе регулярных войск. Дружил с Белинским, Герценом, в 1826 году был арестован по делу декабристов, но через несколько месяцев отпущен за недостаточностью улик. «Чрезвычайно интересный человек, с необыкновенно развитым умом», - писал о нем Герцен.

Публике же, пожалуй, наиболее известен младший брат, Александр (Тучков-четвертый), который в 34 года героически пал смертью храбрых в контратаке на Бородинском поле. На том месте его безутешная вдова, Маргарита Тучкова, через несколько лет основала женский монастырь и стала в итоге его настоятельницей.

Надо сказать, что старшего и младшего братьев связывала трогательная дружба, и, по воспоминаниям очевидцев, незадолго до своего смертельного ранения Николай узнал о гибели Александра на том поле, которое стало роковым для них обоих.